дней к тебе вернется память, ты расскажешь нам, что именно произошло, и тогда мы будем думать, как поступить.
– А когда память не вернулась?
Папа избегает моего взгляда.
– Я решил, что ты либо хочешь оставить это в прошлом, либо твой мозг просто заблокировал эти воспоминания. Такая травма… – Он вздыхает. – Не могу тебя винить, наверное.
– Наверное.
– Мне хотелось бы разобраться со всем прямо. Я жалею, что не пошел в полицию. Мэтт сказал, что воспоминания начали к тебе возвращаться, когда Бен стал тебя подталкивать. А я ругал твою мать, когда она на тебя давила. Я думал, что тебе нужна была передышка, чтобы все сделать правильно. Она, конечно же, была права.
– Ты тогда ему поверил? Мэтту.
Папа поднимает на меня удивленный взгляд.
– А не должен был? Я тогда не знал, что… Ну, я не знал всего. Но у меня не было повода ему не верить.
– Он был пьян. Он не видел, как я это сделала. Там мог быть кто-то другой, это могло быть… – Мой голос внезапно слишком высокий, истерический, и я замолкаю. Я понимаю, как это звучит.
– Он не говорил, что там был кто-то еще, – мягко говорит папа. – Он сказал… В общем, он объяснил, что увидел и что ты ему сказала.
– Он сам мог ее убить.
– Думаешь, он это сделал? – Папа подыгрывает мне.
Передо мной возникает истерическое лицо Мэтта. Я уже сто раз пыталась убедить себя, что он мог паниковать, потому что только что убил Савви, но это маловероятно. Я слишком хорошо его знаю. Я знаю, как он себя ведет, когда заходит слишком далеко, причиняет больше боли, чем хотел. Он успокаивается. Пытается все исправить. Быть вежливым. Убедить, что это не только его вина… Он не впал бы в панику, убив Савви, даже пьяный. У него не было бы такого лица.
– Нет, – говорю я. – Но тебя там не было. Мэтт просто пришел и сказал тебе, что я кого-то убила. Ты считал, что я на такое способна?
– Я не хотел. Но иногда приходится довольствоваться тем, что тебе говорят. Это то, что мне сказали. И Мэтт хотел тебя защитить. Я это сразу понял. – Он переводит на меня печальный взгляд. – Мы оба хотели.
– А мама хотела сдать меня полиции.
– Она тоже просто хотела как лучше.
– Я ее и не критикую.
Папа удивляется. Я бы, наверное, на ее месте поступила так же: сказала правду и стала ждать, пока соберется пазл.
Или нет. Я ведь не побежала к Бену или полиции, как только ко мне вернулось воспоминание с Мэттом…
Я купила билет домой в Лос-Анджелес.
* * *
Съедаю тихий, неловкий ужин с бабушкой. Я не могу рассказать правду ей – единственному человеку в семье, который мне верил. Она так в меня верила, что сдала все наши секреты самодовольному подкастеру.
– Бен говорит, что-то случилось, – говорит бабушка, почти допивая второй джин-тоник. Включен телевизор – без звука, но меня все время отвлекает женщина на экране с невероятно длинными красными ногтями. Она постукивает ими по своему подбородку. Такими можно и глаз выцарапать.
Собираю остатки бургера и направляюсь к мусорке.
– Ничего не случилось. Я так ему и сказала.
– Кажется, он тебе не верит.
Выдаю пустой смешок.
– Так что-то случилось? – спрашивает бабушка.
– Ну, мы переспали, – говорю я, чтобы сменить тему.
– Ох, милая, – она улыбается немного сочувственно. – Я знаю. Это было очевидно, когда вы приехали на ужин после того, как побывали на месте преступления.
– На тот момент мы еще не переспали.
– Очевидно, что между вами есть напряжение. Я тебя понимаю. Я бы поступила точно так же. Он ведь так похож на «мстителя»…
Смеюсь, несмотря на тяжесть в груди.
– Спасибо, бабушка.
Мой телефон дзынькает. Опускаю на него взгляд, плюхаясь на диван рядом с бабушкой. Это письмо от моего агента – она сообщает, что не надо беспокоиться, что мои книги всюду распроданы и издательство уже заказало доптиражи, по пятьдесят тысяч каждой книги. «Так классно!!»
Наверное, и правда классно, но сейчас я не чувствую абсолютно ничего.
– Оказывается, люди все это время хотели покупать романтику, написанную возможной убийцей, – говорю я, опуская телефон.
– Разумеется, – говорит бабушка. – Как я говорила, лучше быть интересной, чем приятной… – Она выключает телевизор. – Бен сказал мне, ты убеждена, что он думает, что это сделала ты.
Хмурюсь.
– Он сам, считай, это сказал. Расписал концовку, где объясняет, как я это сделала.
– Он говорит, это всего лишь набросок, черновик, и ты не должна была его увидеть. Это он просто размышлял. Судя по голосу, он прямо-таки негодовал, если тебе интересно. Мне кажется, у него нет концовки.
– Он решит, что это была я, как и все остальные. – Сглатываю ком в горле.
– Не все, – мягко говорит бабушка, кладя руку мне на плечо.
Закрываю глаза и откидываю голову назад, стараясь не разрыдаться, но безуспешно. Слезы сбегают по щекам, и вдруг я снова десятилетний ребенок, плачущий на бабушкином диване. Она пододвигается ко мне и обнимает за плечи.
– Кажется, я это сделала, – шепчу я, не открывая глаз. – Кажется, я ее убила.
– Это не так.
– Ты не знаешь.
– Ты тоже! Ты же сама сказала – «кажется». Ты ведь до сих пор не помнишь?
Открываю глаза и грубо вытираю их ладонью.
– Да.
– Ты этого не делала. – Бабушка поджимает губы и двигает бровями, отчего морщинки вокруг ее глаз делаются глубже.
– Перестань так в меня верить.
– Нет.
– Я этого не заслуживаю.
– Бред.
– Я тебе не все рассказала. – Мои руки трясутся, но бабушка заботливо накрывает их своими.
– Мне и не надо, чтобы ты все мне рассказывала. – Она не сводит с меня темных серьезных глаз. – Мне не нужны все твои секреты и детали твоей жизни, чтобы по ним судить. Я тебя знаю.
Я снова растворяюсь в слезах, она заключает меня в объятия и поглаживает по спине.
– Не сдавайся, родная. Не сдавайся.
Глава 47
ЛЮСИ
Еду домой медленно. Темно, улицы Пламптона пусты. Я собираюсь было опустить окно, как сделала бы тихой ночью в Лос-Анджелесе, но жара стоит невыносимая.
Остановившись на светофоре в центре, выглядываю из окна и вижу Эмметта, украшающего витрину своего магазина искусств. Голос-обвинитель в голове напоминает, что я так и не ответила на его сообщения. И не сказала, что возвращаюсь в Калифорнию…
Включается зеленый. Эмметт меня замечает. Поднимает руку и нерешительно машет.
Черт… Слегка надавливаю на газ и паркуюсь на обочине. Выхожу из машины.
– Привет. –
