всё.
— Спасибо, значит, невеста? И мать с отцом узнают обо всем последними? Мила?
— Мам, ну… если тебя это утешит я сама узнала несколько часов назад, так что вы первые после меня и детей.
— Ну, хорошо, что хоть не в день свадьбы ты сообщаешь…после детей, хм…
Мила говорила, что мама у неё орешек крепкий. Ну, что ж, моя будущая семья, придётся быть снисходительным.
Вообще, я сейчас в таком состоянии, что готов обнять и любить весь мир, что уж говорить про будущую тёщу? И тестя.
— Мам, мы только из Питера, что-то купили в «Азбуке»…
— Мы привезли пироги детям, папа еще запекал мясо с картошкой. Давай, стол что ли накроем?
Милана кивает, я вижу, что ей не просто, она устала, да и я, в общем. Но мы все равно собирались поговорить с детьми, так что на разговор настраивались.
— Мать, давай мы с тобой сами на стол, Рита, Никита помогут, а вы с дороги, это самое, умыться, переодеться. — отец Миланы решает вопрос мгновенно.
Она говорила, что он бывший военный? Мое мнение — бывших военных не бывает. Это навсегда. И как правило только в положительном ключе, особенно у тех, кто служил, что называется в поле, а не в штабе.
Милана утягивает меня в комнаты.
Спальня.
Морщусь, понимая, что тут она была с мужем. Оставаться на ночь я не планировал, да и её хотел забрать к себе на Патрики, вопрос, как быть с детьми? Квартира там не такая большая.
— Прости, я не ждала их.
— Всё в порядке.
Обнимаю. Глажу по спине. Похудела. Но выглядит шикарно, несмотря на немного усталый вид.
— Ты пойдешь в душ?
— Пойдём вместе, так быстрее.
— Арс…
— Обещаю просто помыть тебя. — усмехаясь смотрю в её глаза. Хочется, конечно, не просто помыть.
Я голоден. Во всех смыслах.
Я три месяца постился. И того, что у нас было в Питере мне совсем не хватило. Мало.
Мне теперь её мало.
Подозреваю — всегда будет мало.
И почему-то это очень сильно греет.
Счастье иметь такую женщину, к которой у тебя лютый голод и жажда, без которой ты не дышишь и не хочешь дышать.
Мы стоим под душем прижавшись друг к другу. Смываем с себя груз прошлого, который всё еще давит. Очищаемся.
Соединяемся, кожа к коже, волос к волосу.
Сплетаемся.
Просто рядом. Просто очень и очень близко. Одним дыханием на двоих.
— Мила…
— Арс… нас потеряют.
— Мы тут всего пару минут. Просто хочу сказать тебе спасибо.
— Спасибо? За что?
— За то, что ты знаешь калорийность рафа.
Смех у неё такой приятный, низкий, заставляющий всё моё существо сжаться в остром приступе желания.
— Спасибо за то, что ты.
И эту фразу ей объяснять не нужно. За то, что она — это она. Вот такая. Живая и настоящая.
С достоинствами и недостатками, которых я, влюбленный мужик, конечно, не вижу, наверное, они есть, ну и плевать. Они — это она! Без недостатков не оценить достоинств.
— Спасибо тебе за меня.
Это тоже важно.
Она открыла мне меня самого. Вернее, не так. Рядом с ней я стал самим собой. Таким, каким хотел бы быть.
Она позволяет мне быть таким.
Она помогает.
Господи, как же мне с ней хорошо!
Я всё-таки не могу. Не могу не раскрыть. Не взять. Не присвоить.
Сжимаю, приподнимая, наслаждаясь её протяжным надсадным стоном, насаживаю, сцепив зубы выдыхаю. Вот теперь точно — одно целое. Единое и неделимое.
Люблю. Люблю жадно, неистово, честно. Люблю до одури. До забытия.
Быстро двигаюсь, наслаждаясь шлепками, всхлипами, вздохами, стонами, аханьем, тем как она сжимает меня, выдаивая, забирая жадно своё удовольствие и перемешивая его с моим.
— Мы с тобой сумасшедшие. У нас полный дом народу.
— Всё хорошо, мы же быстро?
Если честно, то я понимаю, что нам обоим сейчас плевать на всё. Нам хорошо. Смеемся, размазывая и стирая следы нашей небольшой шалости, обмываю её душем, потом себя. Выходим, переговариваясь тихонько. Одеваемся.
— Мы не предохранялись.
— Я в курсе.
— Арс… у меня всё нормально с фертильностью.
— Я надеюсь.
— Север!
— Что? Ты хочешь сказать, что не готова рожать детей? Мне?
Она смотрит так… светится.
Обнимает, прижимаясь так нежно, и благодарно.
Готова она. Ко всему со мной готова. Только бы со мной. И мы оба это прекрасно понимаем. И я готов ко всему с ней.
Даже к ужину с её родителями и детьми.
Где я торжественно прошу руки их дочери и мамы.
Всё проходит отлично, я вижу, что Мила спокойна и довольна — это самое главное.
Да, она уходит пару раз отдельно с мамой, отдельно с папой. Да, её дочь спрашивает, переедем ли мы в Питер, а сын задаёт другой вопрос, интересуясь, может ли он остаться в Москве.
Возможно, нам будет непросто.
Но мы будем вместе и это самое главное.
Будем жить, любить, спорить, смеяться, радоваться, грустить, есть, молиться, любить.
А разводиться…
Отныне и навсегда в нашей жизни разводятся только мосты.
Эпилог
Что такое любовь?
Когда хочется арбуза с селёдкой, массаж отекающих ног, немного поплакать, надуться как мышь на крупу, вдыхать аромат кофе раф, за которым он поехал в час ночи просто потому, что тебе приспичило его понюхать.
Что такое любовь?
Когда ей нужно, чтобы ты просто был рядом и массировал спину, целовал, купил пломбир с карамелью и орехом пекан, занялся с ней сексом в середине дня, бросив работу, потому что она
