Ранним утром привезли ее в стан — стан Тавегея, точнее, уже Карына. Запихнули в какой-то шатёр, где Женька, наплевав на все, напилась воды из кувшина и нахально завалилась на подушки. Гори оно все огнём, ей плохо и тошно. Умереть она ещё успеет, а сейчас бы просто поспать нормально. Благо, что в туалет ей все же в дороге дозволяли сходить. И Карын, пришедший в свой шатёр, долго смотрел на спящую девушку, которая неожиданно совсем не была похожа на того Дженая, которого он пару раз видел.
Нет, здесь спала красивая молодая женщина в роскошной одежде. Спутанные светлые волосы, бледная кожа, тонкие черты лица, чуть приоткрытые розовые губы. Сколько нужно смелости, чтобы вот так спокойно спать в логове врага? Нет ни следа слез на ее лице. Воины его (доверенные, самые близкие, те, кто за ним пойдут даже и в огонь) сказали, что эта вот девочка теперь – ханша. Что вся сотня Баярова ей успела клятву принести на золоте и крови. Это было даже хорошо. Карын может взять ее женой – и тогда сотня будет его. Только Илгыз нужно убрать, убрать совсем. Надо дать знать Сулиму – пусть решит эту проблему. Пока же к Дженне хан будет относиться с лаской и подчеркнутым уважением.
Вышел тихо, приказав:
— Самые лучшие одежды принесите. И золотые украшения. И поесть приготовьте, куропаток там, понежнее, в общем.
***
Шум в стане, крики, бряцание оружия – подняли бы и покойника. Во всяком случае, Баяр себя так и ощущал: словно он проснулся от долгого сна, а то и вовсе встал прямо с погребального костра. Еще несколько минут назад он слышал рев буйвола: его воины приносили клятву. Потом закрыл глаза – и распахнул, понимая, что что-то случилось дурное. На стан напали? Он давно ждал чего-то подобного. Самое время – отравить хана и напасть.
— Сходи узнай, что случилось, – приказал он мальчишке-пленнику, который третий день не отходил от него.
— Ага, побежал, – огрызнулся щенок. – Чтобы меня пришибли ненароком? Я тут – чужак.
— Помоги мне подняться.
— Дженна сказала, чтобы ты лежал. Вот и лежи.
— Убью, – прохрипел хан. — Поверь, сил хватит.
— Дождешься от вас, – пробормотал Ольг, подхватывая Баяра за плечи и помогая сесть. — Штаны дать, или так и пойдешь голым, великий каган?
— Штаны.
Проклиная собственную слабость, тяжело дыша, Баяр поминал великих предков. Одеться самостоятельно он не смог, штаны натягивал ему пленный мор. Опираясь на его плечи, Баяр сделал несколько шагов. Остановился, утирая пот. Снова шагнул. В глазах стремительно темнело, но холодный воздух, хлестнувший его по лицу и голым плечам, немного привел в себя.
В стане царила неразбериха. Кричали и плакали женщины, бегали взволнованные воины, ржали лошади. Баяру хотелось громким голосом призвать к ответу своих людей, но сил даже заговорить не было.
Его вдруг заметили. Сначала один воин вытаращил глаза и замер, как ледяная глыба. Второй – натолкнувшись на первого. Третий. Смолкли женские вопли. Наступила вдруг такая оглушительная тишина, что слышно было, как завывает ветер и шумит вдалеке река.
— Что происходит? – очень тихо спросил Баяр. И его все услышали.
Где-то заплакал ребенок.
— Баяр! – закричала Листян, расталкивая всех и птицей устремясь к нему. Натолкнулась на тяжелый взгляд, остановилась. — Ты… умер.
— Духи предков решили, что полет моей стрелы еще не закончен. Отправили меня обратно, – равнодушно соврал он.
— Великий шаман, – сказал кто-то сдавленно. Кажется, Наран? Или Бурсул, хан не понял, не угадал, да и не до того было.
— Что за суматоха?
И поскольку все суеверно молчали, снова заговорила сестра:
— Дженну украли. Охтыра убили.
— Кто?
— Судя по следам копыт – кохтэ, – неожиданно ответил Наран. — Не смотри на меня так, оживший мой хан. Я тоже не верил. Но судя по следам – это наши лошади. У иштырцев они так не выучены. Идут след в след, я думаю, их было три или четыре. Возможно, пять. К реке, а там, сам знаешь, не найти уже.
— Дайте мне одежду, – Баяра всего трясло от холода и слабости. – Я должен сам.
Наран мгновенно сдернул с себя халат, накидывая на плечи друга, и шепнул очень тихо:
— Рехнулся? Что тут устроил? Лежал бы себе!
— Сколько лежать? Пока меня не сожгли бы?
— Великие предки милостивы к нам, – громко заговорил, обернувшись к воинам, Наран. — Это не дух, не мертвец – теплый и живой наш хан.
— Если ты был на небе, скажи же – кто убил тебя, брат? – Сулим смотрел на Баяра, понимая прекрасно, что его обвели вокруг пальца, словно ребенка. Выходила его ведьма, спасла. Этого надо было ожидать. Она да мальчишка с такими же светлыми глазами, знать, все же демоны, как и говорил Карын. Потому что никто еще из тех, кого неделю поили “черной травой”, не смог выжить.
— Этого предки мне не сказали, — Баяр был страшно бледен, чувствуя, что еще немного – и пелена перед глазами окончательно сгустится. — Наран. Дай мне воды.
— Чаю, брат?
— Только воду буду пить. И только из рук Нарана. Бурсул, твой десяток – по следам.
Пошатнулся, вовремя подхваченный другом. Опираясь на него, дошел до своего шатра, где и потерял сознание, успев только сказать. – Никого, совсем никого ко мне не пускай. Мор пусть рядом со мной будет.
Десяток Бурсула, как и предполагал Наран, дошел до реки, проехался по берегу, но следов никаких не нашел больше. Тело Охтыра привезли в стан, завернули в шелк, положили на камне.
Наран, любивший дерзкого мальчишку как младшего брата, вспомнил вдруг, с кем тот приехал в стан. В Бурсуле он был уверен – Дженна тому жизнь спасла, да и клялся он ей в верности одним из первых. К тому же Бурсул был из доверенного круга Баяра, с детства рос рядом с ним. Нет, Бурсул не мог отравить хана, не тот он человек. Да и не воинское это оружие – яд. Клинок в печень или перерезанное горло куда надежнее. Вот и оставалась только женщина… и Сулим.
Сотник хорошенько встряхнул пленного мора, и тот вдруг заявил: да, Дженна про Сулима говорила недоброе и все время трогала шею, затылок.
Очнувшийся Баяр мучительно вспоминал, как младший, самый любимый его брат, которого он всегда защищал, поил его своим вкусным чаем. Илгыз? Да он из ее рук чашу принял лишь однажды и сделал один глоток. В то время, как из рук брата ел и пил, не подозревая ни о чем?
Но почему? Черная змея боли и непонимания сейчас душила Баяра. Для чего Сулиму все это? Ханом ему не стать никогда. Карын ему и вовсе жизни бы не дал. А самое непонятное – Дженна где?
— Сулима взять, – приказал хан. – Привязать к тому колу, где сидел пленник. И… я сам его спрошу.
— Он твой брат, Баяр, – напомнил Наран. – И сын хана. Нельзя проливать его кровь, мы клялись Тавегею… Позволь мне взять проклятье на себя.
