или операция с трепанацией черепа.
Елизавета проснулась среди ночи от собственного крика, и не могла успокоиться, сидя в кровати, обхватив ноги руками и положив голову на колени. Она ясно видела маленькую девочку на переходе и машину, которая ехала прямо на неё.
– С тобой всё нормально? – взволновано спросил муж, входя в спальню, присаживаясь на кровать и включая лампу на тумбочке.
– Всё в порядке. Кошмар приснился, – она легла, закрыла глаза, и воспоминания всплывали в обратном порядке. Часы пошли вспять: прогулка в парке, поездка в село, отдых на море, поездка в Питер, и так до самой свадьбы Кати и знакомства с Владиславом. Вспомнилось всё и сложилось в общую картину. Лиза чувствовала присутствие Влада рядом, но лежала, не открывая глаз, а из-под век выкатывались слезинки. Ей была приятна его забота и внимание, а в её душе рождалась нежность к мужу. Прошло около получаса.
– Ты почему не спишь? – Влад прилёг на кровать и прижал жену к себе. – Почему ты плачешь? Что тебя беспокоит? Не держи это в себе. Вместе мы справимся.
– Слав, я вспомнила всё, начиная с нашего знакомства и заканчивая палатой в больнице. Я вспомнила, как ты сделал мне предложение, наш поход в загс, разбой на дороге, самоизоляцию, во время пандемии, наш отпуск и моё бегство из Питера. Я помню всё, начиная со школы и заканчивая происшествием на дороге, – чуть всхлипывая, говорила она.
– У тебя получилось, а ты сомневалась. И что меня ожидает в ближайшем будущем?
– Знаешь, я вычеркну из нашей жизни всего один питерский день и никогда о нём не вспомню.
– Сможешь? – грустно спросил он, а в глазах появились слёзы.
– Не сомневайся. Ты разве не знаешь, что мужчины не плачут?
– Раньше был уверен, а теперь сомневаюсь. Оставаясь наедине с собой, мы плачем и от горя, и от радости. Чаще от собственной глупости, которая приводит к безысходности. Ты знаешь, как я себя чувствовал? Как приговорённый к смертной казни. Лиза, я не могу вас потерять.
– Ты так нами дорожишь?
– Я люблю тебя и Серёжку, моя выздоравливающая жена.
– Скорее, больная на всю голову. В последнее время всё чаще задумываюсь над тем, если ли там мозги, а если есть, способны ли они думать или только сотрясаться.
– Успокойся и попробуй уснуть, а я буду караулить твой сон. Ты нам нужна здоровая, – он поцеловал жену и крепче прижал её к своей груди.
Прошли три недели после лечения. На снимке МРТ гематомы не было. Самочувствие Лизы было нормальным, и она приступила к работе. День тридцатипятилетия выпал на вторник. С утра она приняла цветы и подарок от мужа и курьера. Ей нравился день десятое августа, когда в квартире было не меньше трёх букетов, и она выглядела празднично. Звонок Натальи застал Лизу в бюро. Подруга поздравила её с днём рождения, спросила о самочувствии и задала вопрос:
– Я забегу к тебе вечером на чай с тортом? Подарок за мной.
– Не нужно забегать, Наташка. Я едва оправилась от твоего предыдущего подарка.
– Ты о чём?
– О заговорённых нитках в своей спальне. Ты единственная, кто мог сделать такой своеобразный сюрприз. Никогда не звони мне больше и помни, что бумеранг подлости всегда возвращается.
Вечером устроили романтический ужин при свечах, как тот, что был два года назад. А утром их разбудил телефонный звонок Кати.
– Я под вашей дверью. Извольте открыть.
– Катя, что случилось? – Влад был слегка встревожен.
– В семье всё в порядке, а вот у вас, похоже, проблемы. Идём в кухню. Как Лиза себя чувствует?
– У меня всё в порядке. Рассказывай, что тебя заставило сюда прилететь, бросив сына? – Лиза обняла сестру за плечи, следуя за ней на кухню. – Присаживайся, будем беседовать под кофе, чтобы лучше соображать, – она включила кофемашину и открыла холодильник.
– Никого я не бросала. Максим с бабушкой, я поздно вечером улечу обратно. По телефону всего не скажешь, не обсудишь, а причина серьёзная. Раньше гонцам с плохой новостью головы рубили. Лариса сообщила Светлане Алексеевне, что беременная. Тебе это ничего не напоминает? – она посмотрела на Владислава.
– Девочки, я не знаю, чего она добивается, но это шантаж и он рассчитан на моё беспамятство. Это может быть её фантазия, может быть фактом, но я к этому не имею отношения.
– Ты так в этом уверен? В таком случае, какую цель она преследует? Чего хочет в данное время? Допустим, беременность есть. Но она взрослая женщина, и не может не понимать, что без теста ДНК ты не признаешь отцовство. Если беременности нет, к чему весь сыр-бор? Странно всё это. Так можно себя держать, если быть уверенной, что ты вернёшься. Откуда эта уверенность?
– Ты не поверишь, но она может убедить себя в том, что её расчёт вполне реален, и добиваться его исполнения. Я разговаривал с ней в тот день. Она не скрывала, что добивается развода, а если ты простишь, скажется беременной. Всё! Хватит говорить о ней. Пусть всё идёт, как идёт. Пусть плетёт свои козни дальше, делает, что хочет. Я завтракаю и иду на работу, а вы не забивайте себе голову. Матери я позже позвоню, – он поцеловал женщин в щёку, переоделся и направился к выходу.
– Лиза, ты его простила?
– Знаешь, когда Светлана Алексеевна сказала мне, что рядом с ним его бывшая жена, у меня словно забрало упало. Мне стоило разобраться на месте. Посмотреть, в каком они состоянии. Как она попала в квартиру? А я сбежала. Я не оправдываю и не обвиняю его, но чем больше проходит времени, тем меньше я сомневалась в его неверности. Я видела, как он переживает. Вспомнила его одним из последних, но чувствовала в нём что-то родное, дорогое сердцу. Это когда человека не знаешь, а души, словно, соприкасаются. У меня было время подумать: нужен ли мне Захаров? И поняла, что нужен. Мы всего два года вместе, и назвать это привычкой рано. Значит, между нами есть что-то важное, раз нам хорошо втроём. Разрушить всё из-за домыслов и предположений глупо, а если что-то было, оно обязательно повторится. Одним словом, я вычеркнула из нашей жизни этот день, а дальше посмотрим. Даже если Лариса окажется беременной и решит родить ребёнка, суд обяжет Влада выплачивать алименты, но жить с ней никто не заставит. Только я не думаю, что она пойдёт на это. Помощи ей, с таким отношением, ждать не от кого, а ей почти сорок. Перестань волноваться по пустякам.
– Хороши пустяки! Сначала ты спасаешься бегством, навешав
