уверен, когда именно это произошло, но не мог отрицать своих чувств к этой женщине. Он влюбился в нее.
Может быть, это случилось, когда она впервые подошла и принялась вытирать бильярдный стол вместе с ним. Или, может быть, это случилось, когда они впервые поцеловались. Или когда они впервые занялись сексом. Это могло быть в ту ночь, когда она надела коньки и споткнулась на льду, или в тот день, когда она таскала его по музею, страстно обсуждая каждую картину на стенах.
Он не знал, когда это произошло, но так оно и было. И вместо того, чтобы прильнуть к женщине, чей ум поражал его, чья страсть возбуждала, чьи мягкие улыбки заставляли его чувствовать себя более довольным, чем когда—либо в своей жизни, - вместо того, чтобы цепляться за нее, он оттолкнул ее.
И почему? Потому что он был замешан в преступлении, которого не совершал? Потому что у его семьи никогда не было денег, когда он рос? Ну и что? Его родители любили друг друга, и их брак процветал, несмотря на финансовые трудности. Какое значение имели деньги и успех, когда тебе не с кем было их разделить? С тем, кого ты любил?
Внезапно с его губ сорвался громкий смех, и он заметил, что секретарша бросила на него странный взгляд. Вздохнув, он пересек вестибюль в сторону коридора и направился обратно в сторону конференц-зала. Черт возьми, он был задницей. Он искал женщину, которая смотрела бы на него и видела бы дальше спортсмена, и он нашел ее. Хейден было все равно, был ли он хоккейной звездой, а ей было все равно, сколько денег он зарабатывал, главное, чтобы он был рядом с ней.
Он не хотел лгать, чтобы защитить ее отца, но он должен был сказать ей, что будет рядом, что бы ни случилось с ее отцом. Его отношения с дочерью владельца команды могли бы привлечь к нему негативное внимание, но оно того стоило, если это означало сохранение Хайден в его жизни.
“Броуди?”
Он чуть не споткнулся, когда увидел Хейдена, стоящего в конце коридора, прямо перед дверью конференц-зала.
“Привет. Что ты здесь делаешь?” спросил он, ускоряя шаг.
Она шагнула к нему, и он заметил ее покрасневшие глаза. Плакала ли она?
“Я пришла поговорить со своим отцом”, - ответила она. “А потом я вспомнила, что у тебя тоже было собеседование, поэтому подумала, что найду тебя до того, как тебе нужно будет войти ...” Ее голос дрогнул, и она прочистила горло.
Боль в ее глазах разрывала его изнутри. Ему было ненавистно видеть ее такой, и он знал, почему она плакала.
Положив руку ей на плечо, он медленно оттащил ее от двери конференц-зала и повел в конец коридора.
“Я не собираюсь лгать”, - хрипло сказал он.
Сбитая с толку, она наклонила голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Она открыла рот, чтобы заговорить, но он перебил ее прежде, чем она успела.
“Но я хочу, чтобы ты знала: то, что я не буду лгать ради тебя, не значит, что я не буду рядом с тобой. Потому что я буду, детка. Меня не волнует, что о нас пишут в блогах. Меня не волнует, как это повлияет на мою карьеру. Меня не волнует ничего, кроме тебя. Я останусь рядом с тобой. Я обещаю, что буду рядом с тобой до тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне.
Он перевел дыхание, ожидая ее ответа, молясь, чтобы она не сказала: "Ну, ты мне не нужен, придурок". Это была просто интрижка.
Но она этого не сказала. На самом деле она вообще ничего не сказала.
Вместо этого она расхохоталась.
“Серьезно? Ты думаешь, это смешно?” раздраженно сказал он, запустив обе руки в волосы. - Напомни мне никогда больше не произносить романтических речей.
Она хихикнула. “Извини. Я нахожу это забавным только потому, что пришла сказать тебе, что буду держаться от тебя подальше, пока расследование не закончится. Что я готов на все, чтобы удержать тебя в своей жизни, даже если для этого придется какое-то время жить отдельно.
“Что?”
“Я уважаю ваше решение. Так что, если ты хочешь залечь на дно, пока все не уляжется, я сделаю это. ” Она обвила пальцами его руку и умоляюще посмотрела на него. “ Но я не хочу, чтобы это было навсегда. Я не хочу, чтобы между нами все заканчивалось, Броуди.
Черты его лица смягчились. “ Я тоже. И я также не хочу, чтобы мы залегали на дно.
“Ты уверен?”
Он придвинулся ближе, наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, прямо там, в коридоре. Ему было наплевать, увидит ли их кто-нибудь. Все, что его волновало, это целовать ее. Потому что он не целовал ее несколько дней и был чертовски голоден. Они оба издали звук, когда его язык скользнул по складке ее губ и поиграл с ее. За считанные секунды он стал почти твердым, отчаянно желая сделать поцелуй глубже, коснуться каждого дюйма ее тела.
Покраснев, она прервала поцелуй и отступила назад, прежде чем он поддался желанию затащить ее в ближайший туалет и трахнуть до бесчувствия.
“Приходи в отель, когда закончишь?” - спросила она с придыханием.
Он ухмыльнулся. “Я буду там с включенными колокольчиками”.
“Без колокольчиков. Но голышом было бы неплохо”. Ее улыбка была такой красивой, что чуть не сбила его с ног. “И не заставляй меня ждать слишком долго. Определенно есть несколько вещей, которые мне все еще нужно тебе сказать ”.
Тридцатьодин
Пару часов спустя Броуди вошел в лифт отеля "Ритц" и подождал, пока коридорный повернет ключ, открывающий ему доступ на этаж пентхауса. Когда парень ушел, Броуди прислонился к стенке машины, чувствуя себя так, словно только что пробежал Бостонский марафон, а вслед за ним поднялся на Эверест. Интервью со следователями лиги было настоящей пыткой. Он сидел там в своем костюме, с этим гребаным галстуком, лишающим кислорода, и ему пришлось предать человека, которого он когда-то считал другом, и другого, которого он уважал как босса.
Слава Богу, этот адский день закончился. Он не знал, к чему приведет расследование, чем все это закончится, но с его груди свалился тяжелый груз.
По крайней мере, одну порцию. Он все еще не совсем смирился с тем фактом, что Беккер предал его. Он знал, что потребуется не один день, чтобы смириться с этим. Но сегодня он вышел из конференц-зала с чистой совестью, и
