— И ещё кое-что. Без двусмысленных приставаний. Похабных ухмылок, масляных взглядов и намёков, — знаю, Асад не будет так делать, он отличается от двух брюнетов-братьев. Но мне просто нужно озвучить это.
Мужчина усмехается и соглашается. Мы устраиваемся удобнее, садимся, облокачиваемся на спинку кровати. Сжимаю покрывало, не зная, с чего он там осмотр начнёт. Асад тянет на себя мою руку. И медленно проводит пальцами по кисти, вызывая рой мурашек.
— Вопросы. Начинай и не дрожи, пожалуйста, — просит мужчина, сжимая кончики пальцев.
— Тома. Расскажи все, что знаешь о ней. Почему она хочет стать бессмертной Вейлой?
— Тома… Бывший император Сеата нашёл её у контрабандистов в плачевном состоянии. На ней ставили опыты, — тихо начинает рассказ, продолжая оглаживать каждый сантиметр кожи. Надавливать несильно. Ведет выше. Предплечье, локоть. Он не пропускает ничего, а у меня мурашки табунами устремляются вслед за его пальцами. Чуть прохладными, гладкими. Стараюсь отрешиться, закусываю губу. Просто слушаю.. — … Император долгое время держал её пленницей. Она создавала высокотехнологические устройства, работала с радиоактивными веществами и совершенствовала военную мощь Сеата. Когда власть поменялась, её отпустили, но предложили работать на Корпус. Она была ценным и уникальным персонажем. Тем более знала многие секретные разработки, с которыми делился бывший император и требовал улучшить. Никто бы ей не дал свободы. И Тома это прекрасно понимала. Поэтому согласилась работать. Старая умело влилась в нашу семью. Смогла завоевать доверие женской половины родственников. Создавала безвозмездно для них разные женские штучки. Да и за эти тридцать пять лет ни разу не подводила никого. Только была одержима своей идеей переселения в другое, более молодое тело. На её причуды все смотрели сквозь пальцы. Даже дед расслабился, перестал видеть в ней угрозу. Многое разрешал. Лабораторию свою? Пожалуйста. Штат сотрудников? Не вопрос. Возраст ведь, ей уже помощь нужна. Что она сделает на старости лет? И я не знаю, почему она хочет быть бессмертной. Мама говорит, она просто хочет вернуть молодость, ту, которая прошла в плену сначала у пиратов и контрабандистов, а потом у императора. Моя бабушка больше всех ей потакала, жалела и оберегала. Относилась как к родной сестре, ведь они с одной планеты, даже, кажется, страны одной. У бабушки Гели, кроме нас, не осталось близких. Ни родителей, ни сестёр, ни братьев. Да и моя мама её окружила вниманием, прониклась и приняла. Даже после нападения на тебя она отправила её в закрытый госпиталь. Охрану приставила, только Тома легко обошла их. Обманула всех. Дай другую руку.
Вздрагиваю от просьбы. Вот это я, конечно, зависла. Слушала и наслаждалась обычными прикосновениями. Протягиваю вторую, садясь лицом к Асаду. Так просто удобнее.
— За тридцать лет она могла столько всего подкопить. Столько компроматов найти. Если она такая умная, то вряд ли жила одним днём, надеясь на милость твоих родственников, — размышляю вслух и очень надеюсь, что скрываю дрожь в голосе. Асад кивает, продолжая свою ласковую пытку со второй рукой. Господи, это просто руки. Что будет, когда он так же будет гладить… Закусываю губу. Не думать. Пусть маячок найдётся на руке. Вот и всё.
— Вопросы, — напоминает мужчина, чувствуя зажатость.
— Да, не хочу о Томе. Много чести. Хотя теперь мне её очень жалко. Не представляю, что бы со мной случилось, если бы те пираты не решили, что мы всего лишь дроиды, и тоже проводили испытания.
Пальцы сильнее сжимаются на кисти. Асад злится. Не на меня, знаю. Теперь знаю. Но опять холодный взгляд и челюсть сжата. Касаюсь подбородка, очерчиваю линию челюсти до самого уха. Чёрт. Он просто очень красив, даже когда злится.
— Расскажи о себе.
— Что именно? Кажется, ты знаешь уже всё. Разве нет? Я второй по старшинству принц. Ненаследный и слава звёздам. Учился в военной академии, потом в межгалактической. Пошёл работать. Сначала у отцов, деда. Потом вырвался и устроился к Старкару. Теперь вот получил его должность и линкор. Встретил самую очаровательную Вейлу. На которую проблемы сыплются, как снег на Ахернаре. И мне хочется их всех решить. Спасти. Сберечь. Скрыть.
Прикрываю глаза, смущаюсь. Он говорит всё так же тихо, проникновенно. Гладит руки, а будто под кожу влезает, задевает практически душу. Обволакивает её коконом нежности.
— Футболку надо снять, — рушит всё очарование и выбивает из колеи Асад и тянет за края.
Киваю. Надо. Сама ведь согласилась.
— Ляг на живот, — предлагает он и помогает скинуть наряд. Ложусь. Прячу лицо на подушке и вздрагиваю от касаний к позвонкам на шее. Это всего лишь осмотр. Массаж. Будь неладен этот маячок! — Следующий вопрос?
— Почему Ансер ушёл по кривой дорожке? Вряд ли же его обделяли вниманием или возможностями.
— Наше будущее предопределено. Когда рождаешься в такой семье, у тебя с детства появляются правила, обязанности, долг, — в голосе сквозит холод. Саду тоже не нравится быть в тени родительского авторитета. А вот пальцы у него уже тёплые. И он ласкает спину. Массирует плечи. Плавно оглаживает лопатки. Надавливает на позвонки. Спускается ниже и ниже. И продолжает: — …Ансера готовили на замену отцу. Безопасником на службе у королевы. Он не захотел.
— Назло отцу отморозил уши, — со смешком комментирую и охаю, когда Сад задевает чувствительную точку на пояснице. Щекотно. Вру. Возбуждающе. Но стараюсь увернуться. Или не стонать хотя бы так откровенно.
— Расслабься, — у Асада тембр поменялся. И пальцы продолжают разгуливать на пояснице. Оглаживают бока, выпирающие тазовые косточки. Как тут расслабишься, блин!
— А… А что с глазами Марса? — выпаливаю, закусив губу. Сейчас разозлится и перестанет меня гладить.
— В подростковом возрасте он слишком близко подлетел к Солнцу. Планета Сеат находится первой в нашей звёздной системе. У Сеатцев к тому же бушует внутренний огонь. Им не страшен зной, а пламя не обжигает. Вот он и попробовал проверить границы неуязвимости. Сгореть не сгорел, но уязвимые участки тела пострадали. Он слепым ходил долгое время, постепенно зрение вернулось, но пелена осталась. И регенерирующая капсула не помогла. Врачи говорят, что это своеобразная защитная реакция организма. Со временем пропадёт. Когда он совладает со своим внутренним огнём. Папа считает, что
