расслышал.
- Кларк! – повторил Дитхейн.
Дориан бросился к другому мешку, и, разорвав его, обомлел. Кларк был холодный, весь в крови, и не дышал.
- Сначала. … Сначала они жестоко избивали его… потом… потом он умер…
- Давно? – Дориан стиснул зубы. Дитхейн плакал.
- Около двух часов назад… Дориан. … Как же мы теперь?
- Помолчи. Ты идти можешь сам?
- Да. Только ноги развяжу.
Дитхейн, развязав ноги, встал, а Дориан, закинув на плечо тело Кларка, вышел из комнаты, а потом они с Дитхейном, покинув подвал, отправились вглубь леса. Найдя ровную каменистую площадку, Дориан положил на неё Кларка, предварительно раздев его.
- Что ты делаешь?
- Помолчи лучше. – Рявкнул Туз.
За несколько минут Пиковый Туз создал магические трупы, и быстро выложил из тел настоящую тропу, которая начиналась у края большого круга, который он нарисовал какой-то магической травой, и заканчивалась рядом с телом Кларка. Затем он вылил на раны друга половину имевшегося эликсира, недавно созданного им, и, присоединившись к небу, произнес, обращаясь к Дитхейну:
– Стой молча. Это в твоих интересах.
Затем он нараспев шепотом, иногда с криками, начал читать заклинание на древнегреческом, и в лесу разом потемнело, словно кто-то притушил солнце. Туз, сверяясь с книгой, которую он взял у отца, и уже успел её изучить, продолжил произносить заклинание.
По краям каменной площадки начала сгущаться осязаемая тьма, а кровь на ней стала менять цвет. Четкие линии рисунка расплылись, въелись в камни, оставляя после себя ожоги черных полос. Дориан прервался, выждал положенные сорок секунд, прислушался, удовлетворенно кивнул и гортанно выкрикнул шесть громких слов уже на другом языке, название которого давно забылось. В ответ раздался звук, словно изнутри лопнуло чьё-то чрево. Дитхейн вздрогнул от неожиданности и закрыл рот руками. По лесу начал расползаться могильный холод. В большом круге произошло какое-то движение. С каждой секундой то, что пришло, обретало четкость. Призрак стремительно обрастал плотью, и воин сцепил зубы, чтобы не выругаться от изумления и страха. Слезы исчезли.
Оно было огромным. Три метра в холке и четыре с лишним в длину. Тяжелая, покрытая свалявшейся белой шерстью голова, толстое заостренное рыло. Задние лапы короче передних – из-за чего спина с выпирающим из-под грязной сероватой шерсти позвоночником казалась горбатой. На правом боку гиены зияла страшная рана. Сквозь нее были видны желтоватые ребра и серые, подернутые разложением мышцы. Глаз у твари не было – в пустых глазницах копошились и падали на землю жирные черви. Воняло ужасно.
В горле зверя угрожающе заклокотало. Он раскрыл пасть, и удушающий смрад тысячелетней могилы повис в лесу, проникнув во все его уголки. Дух разложения был столь ужасен, что от него слезились глаза, и выворачивало желудок. Дитхейн подавился кашлем, но Дориан втянул запах в себя, точно дорогой парфюм. Гиена обнюхала лежащие перед ней тела мертвецов и начала есть. Она жадно чавкала, куски окровавленной плоти падали из пасти на землю, мощные зубы перемалывали жалобно хрустящие кости. Туз пристально наблюдал, как тает гора мертвецов, и раздувается бездонное брюхо.
В лес снизошел демон разложения, принимающий предложенную ему дань. Это не заняло у него много времени – через три минуты трупы в кругу закончились.
Слепая белесая голова повернулась к разложенным мертвецам. Чудовище беспрепятственно перешагнуло черту и направилось к Кларку, пожирая лежащие на дороге тела. Дориан с беспокойством пошевелился, а за тем предупреждающе поднял руку и тут же опустил, сжимая пальцы на появившейся в ладони рукояти сотканного из паутины тлена кнута. Затем он небрежно пошевелил кнутовищем, и вооруженный страшным «когтем» гибкий хвост, змеей свернулся у его ног. Гиена доела последнего из мертвецов и угрожающе нависла над мёртвым Кларком. Сухой потрескавшийся нос втянул в себя запах «снежной крапивы». Чудовище удивленно застыло. Воин затаил дыхание. Было страшно. Зверь осторожно обнюхал ведьмака, и начал зализывать его раны, вытягивая враждебную магию. Над головой Кларка замерцало, он застонал и пошевелился.
– А это, черт меня побери, что еще такое?! – сузив глаза, прошипел Дориан.
Разлившееся вокруг ведьмака мерцание, окутало его коконом света, болезненного для глаз людей. Неожиданно на появившейся ткани миража выступил простой, грубый, сделанный с помощью черного угля рисунок. Хаотичный, нелепый и в то же время идеально выверенный, искусный. В нем чувствовалась рука художника. И от него за километр несло магией. Гиена, не обращая внимания на сияние, продолжала вылизывать затягивающиеся раны.
– В чем дело? – встрепенулась Дитхейн. – Что-то не так?
Пиковый Туз цыкнул на него и обратил перекошенное от бешенства лицо на Кларка.
Чудовище издало звук – нечто среднее между хохотом и плачем.
– Дело сделано! – быстро бросил Дориан, а затем, не мешкая, вышел из круга.
Демон разложения тут же повернулся к нему, угрожающе опустил голову, показывая страшные желтые зубы. Юноша ударил кнутом. Серебристый росчерк, звонкий щелчок, оглушительный вой. Правая часть морды твари задымилась, плоть начала расползаться, обнажив кости черепа. Гиена бросилась на него, но Туз оказался быстрее. По сравнению с огромным чудищем молодой некроБог выглядел хрупким подростком. Однако у него было преимущество – он не боялся. Ударив в грудь, некроБог тут же заставил гиену отступить. Словно цирковой дрессировщик, он загонял потустороннюю сущность обратно в большой круг. От воя твари закладывало уши, смрадный дым стелился по земле, гиена теряла плоть, магический кнут сиял серебром. При всей кажущейся незатейливости происходящего перед глазами заворожённого Дитхейна творилась высшая магия. Израненное, но все еще опасное создание оказалось загнано в клетку. Несмотря на боль, причиняемую бичом, оно пыталось вырваться, дотянуться до того, кто убивал его. Наконец, порыв влажного ветра саваном окутал гиену и, превратив в тлен, разметал по влажной земле. Почти в то же мгновение солнце снова стало светить.
Туз, весь обсыпанный прахом, старательно отряхнул длинные волосы и одежду. По его осунувшемуся лицу было видно, что «плач гиены» забрал у него много сил.
Сияние вокруг Кларка погасло, рисунок снова стал невидим. Но Туз знал, что он никуда не исчез. Даже вызванная им тварь не смогла разрушить столь мощное проклятие, снять которое может лишь тот, кто его наложил….
Припорошенный пеплом Дитхейн, стоял на коленях возле очнувшегося Кларка. Обряд, хоть и первый, в жизни Пикового Туза, прошёл удачно – Кларк уже пришёл в себя. Мужчина лежал на камне, и, смотря в небо, сквозь высокие деревья, и плакал. Затем он взглянул на Дориана.
- Ты как, Кларк?
- Жив… - ответил мужчина и повторил –
