не испытывал к этому никаких чувств, понимая, что из-за того, кем я был или кем я буду, мне пришлось бы более тщательно следить за своей спиной.
Нормальность была для меня немного искаженной. Для внешнего мира я был очень богатым бизнесменом, владевшим множеством предприятий и недвижимости преимущественно на Западном побережье, но и за его пределами.
Только те, кто был связан с преступным миром, точно знали, что включало в себя имя Марчетти, что оно означало. Тем не менее, вы никогда не увидите, чтобы они сообщали об этом, болтали об этом достаточно громко, чтобы люди обратили внимание. У меня было достаточно людей в карманах, на моей зарплате, чтобы они отворачивались. Всегда были люди, которые ненавидели то, кем я был, эти чиновники, пытавшиеся припереть меня к стенке и посадить за решетку. Но этого никогда не произошло бы.
Четыре часа медленно тянулись, пока Эвелин усердно работала. Я был на взводе с тех пор, как обнаружил, что в мое частное жилище проникли крысы. У них должен был быть допуск, чтобы получить разрешение на вход, так что это был кто-то поблизости. Потребность знать и упиваться тем, что заставил бы их платить за свои грехи, одолевала меня с трудом.
Я бы потратил время, чтобы очень медленно отрезать им каждый палец, а затем и пальцы ног. Удаляя болезненные кусочки их плоти.
Пытки были искусством, которое я довел до совершенства. Я слушал бы их гулкие крики, умоляющие о прощении, которого я бы не даровал.
Потому что смерть нужно заслужить.
Когда я вышел в фойе, Эвелин и двое других стояли, разбирая свои сумки.
— Все завершено? — спросил я, засовывая руки в карманы.
Она сдула прядь волос с лица.
— Да, извини, я просто собирала вещи, прежде чем прийти к тебе.
— Все в порядке?
— Теперь ты можете говорить спокойно, — она улыбнулась одними губами. — Мы извлекли около сорока подслушивающих устройств, по одному в большинстве комнат. Несколько дополнительных были в твоем офисе и комнате для совещаний.
Cazzo. Предатели. Все мое тело сковало от ярости.
— Мы отключили их все и запустили тесты, но не можем определить источник. Они умны и блокируют передачу туда, где ее принимают. Доступ к твоей системе камер включен для наблюдения за приближением изнутри и снаружи. Мы точно определили временные рамки, когда, по нашему мнению, они были установлены.
— Но? — настаивал я.
— Запись с камеры была склеена. Мы не можем ее очистить или восстановить оригиналы. Они были полностью повреждены, без сомнения, чтобы скрыть себя. К сожалению, это старомодный способ отсеять их, но, по крайней мере, тебя никто не подслушивает.
— Нет видеопотока?
— Нет, только слух, — подтвердила Эвелин.
Ладно, это был небольшой положительный момент. У нас не было времени, чтобы искать тех, кто это сделал, будь то группа или один человек. Я знал, что с этим пришлось бы разбираться старомодным способом, выясняя, кто входил и выходил в течение этого конкретного периода времени, но также и у кого был доступ.
Эвелин вручила мне подробный лист с расписанием, оказав мне огромную помощь. Хотя она действовала не по доброте душевной.
Достав телефон из кармана, я поднял глаза на нее.
— Обычное место оплаты?
— Пожалуйста.
Я перевел ее гонорар на оффшорный счет. Пока я провожал их до двери, пришло сообщение об успехе.
— В данный момент многое происходит. Я, возможно, буду навещать тебя более регулярно, пока с этим не разберутся.
— Меня это устраивает, — она пожала плечами. — Мой рабочий телефон связан с остальными, так что, если по какой-то причине я буду недоступна, что случается редко, мы все обеспечим тебе одинаковый уровень обслуживания, — ответила Эвелин, помахав рукой и выезжая со своими двумя коллегами через мои ворота.
Эта женщина была опасна сама по себе. Она смогла получить доступ к огромному количеству информации, которая могла уничтожить предприятия, семьи, политиков и многое другое. Я был благодарен, что у нас с ней всегда были хорошие рабочие отношения, к тому же она, естественно, относилась ко мне настороженно. Никакие особые навыки не помешали бы мне всадить ей пулю между глаз, если бы она перешла мне дорогу.
Мои губы изогнулись в ухмылке. Я полагал, что Тобиа был бы тем, кто наступал бы на яичную скорлупу рядом с ней, а не наоборот. Удачи ему, храбрец.
Я потратил час или около того, самостоятельно прогуливаясь по территории отеля и просматривая подделанные записи. Я связался со своими людьми, охраной и рабочими, чтобы сообщить им, что в доме безопасно, и они могли снова свободно разговаривать. Как только это было сделано, я отправился на поиски конкретной женщины с волосами цвета воронова крыла, прекрасно понимая, что нам нужен разговор типа "выложи карты на стол".
Пэрис и одна из помощниц — Даня — находились в одной из более спокойных жилых зон. Они болтали о пустяках, листая журналы и смеясь.
Этот смех. Я постоял в дверном проеме, молча наблюдая, как этот невинный звук, казалось, сам собой разливался внутри меня. Она мало смеялась, не так, как сейчас. Беззаботно.
Это была не знаменитая актриса; просто она была под теми слоями защиты, которые ее окружали, в которых она предпочитала прятаться, чтобы никто не заглянул слишком глубоко и не увидел ее разбитости. Ущерб был тщательно скрыт под внешностью, за которой она пряталась. Пэрис была таким сложным, но в то же время понятным человеком. В конце концов, она была до смешного похожа на меня. Ее эмоции отражали мои.
Даня заметила меня, вскочила с извинениями и выбежала из комнаты. На меня посмотрели с таким неприязненным видом, как будто я испортил голливудский спектакль. Я предполагал, что так и было.
— Я наслаждалась временем со своим другом, — заявила она.
Единственный человек, которого ты когда-либо называла другом — один из моих помощников. Это печально.
Я пожал плечами.
— Твой друг на дежурстве.
Я был здесь не для того, чтобы сильно ограничивать ее возможности дружбы…. Мне нравилась Даня. В конце концов, она работала на меня и была одной из самых добрых женщин. Мне просто не понравилось, что я ей плачу. Даня знала, поэтому поспешила извиниться.
Бросив журналы на приставной столик, Пэрис встала.
— Проверка твоей системы завершена?
— Так и есть. Мы можем в безопасности поговорить обо всем еще раз, — я покрутил шеей из стороны в сторону. — Так что, я думаю, нам следует… обсудить кое-что, то есть.
Кивнув, она отвела глаза в сторону, прежде чем вернуться ко мне, беря себя в руки. Она последовала за
