встречи, все свои слова. И увидел, что среди них не было самых главных. Правда, для них и сейчас времени было не особо много. Меня пытались уничтожить, как миллионы раз до этого.
— Твой сын жив! — успел я выкрикнуть до того, как перестал существовать. — Стой!
Это было неожиданно, но она замерла, хотя и светоч уже померк, и ко мне протянулись щупальца изначальной тьмы.
— Мы проходим этот путь раз за разом, — проговорил я, отягощённый новым знанием. — И всегда оказываемся в одном и том же месте. Уничтожив всё живое, ты не обретёшь покой, а просто начнёшь всё с самого начала.
— Знаю, — проговорила та на удивление красивым, хоть и хрипловатым голосом. — Но когда-нибудь я найду способ избавиться от Жизни навсегда.
— Полагаю, что нет, — ответил я, подходя к Хаосу, после чего щёлкнул пальцами перед его носом, и он открыл глаза. — Ты никогда не сможешь прервать этот круговорот. Как, впрочем, и мы отдельно друг от друга.
— Это ещё почему? — удивилась Великая Тьма, и вдруг всё пространство вокруг нас поменялось.
По сути, остались только мы вчетвером: я, Жизнь, Хаос и Великая Тьма. Первая тройка в человеческих телах, а вот изначальная сила — потёками темноты, крадущей звёзды, мерцающие в вечной ночи.
Я знал ответ на её вопрос, но мне нужно было сформулировать его так, чтобы он обрёл остроту оружия. Мне надо было сказать Великой Тьме то, в чём она сама себе не могла признаться.
— Что же ты молчишь? — решила подзадорить меня изначальная сила. — Или тебе нечего сказать? Почему я, по твоему мнению, никогда не смогу избавиться от Жизни и этих мерзких светящихся точек? — она обвела одним из отростков космос вокруг нас, указывая на звёзды.
— Потому что, — решился я, наконец, и бросился, словно в холодную воду, — ты сама всё это произвела, дорогая бабушка.
— Что⁈ — Великая Тьма на некоторое время онемела и вдруг тоже приняла человеческое обличие, представ перед нами респектабельной дамой в чёрном платье. — Что ты сейчас сказал?
— Я говорю, что мне представляется странным появление Жизни, да и вообще чего-либо без твоего участия, если, кроме тебя, ничего и не было, — ответил я, выкладывая то, что открылось мне совсем недавно как мимолётное прозрение. — Полагаю, ты целую вечность царила одна, но потом тебе это надоело. Ты искала хоть какое-то развлечение, и это понятно, потому что в одиночестве можно сойти с ума, даже если ты — Пустота. И вот ты задумала нечто невероятное, — я замолчал, подбирая слова и глядя в это самое время на Великую Тьму.
— Очень увлекательно, продолжай, — моя собеседница уже отошла от первого шока и добавила в голос сарказм, но я видел, что мои слова произвели на неё огромное воздействие.
— Ты решила поэкспериментировать и в какой-то момент сотворила Жизнь, — я указал на мать, которая всё ещё находилась под воздействием моих слов и хлопала ресницами, не особо понимая, что происходит. — Вот только она была полной противоположностью тебе, и оказалось сложно поверить в то, что такое вышло из тебя самой. Но по-другому и быть не могло, так как всё, что было подобно тебе самой, растворялось в твоей сущности. Жизнь стала развиваться по своим законам, и тут появился я, как необходимость дальнейшего существования всего живого. Но в этом-то и проблема.
— Какая ещё проблема? — Великая Тьма была явно заинтересована в том, что я говорил, поэтому на некоторое время прекратила все свои попытки уничтожить нас. — У меня есть только одна проблема — это вы двое, — она указала на меня и на Жизнь.
— То, что появилось нечто материальное и светящееся, являющееся полной противоположностью тебе, это уже было развитием, не так ли? — спросил я, подавляя желание пройтись между соседними галактиками, вращающимися неподалёку. — То есть моё появление было заложено уже в самом появлении Жизни, рождённой тобой. Больше просто некем, согласись. Иначе придётся признать, что есть кто-то более могущественный, чем ты.
— Нет никого даже близко равного мне! — мгновенно вскипела Великая Тьма и тут же поняла, что просто подтвердила все мои слова, сказанные выше. — Ах, ты!..
— В том-то и дело, — я не всё-таки не удержался и сделал несколько шагов между стремительно движущихся звёзд. — Тебе наконец-то стало не скучно. Ты могла наблюдать за звёздами, делая вид, что они тебе противны. Но в то же время из своих владений ты с удовольствием подглядывала за ними. Полагаю, что они были для тебя, словно ночник. Но потом что-то произошло, — я снова задумался, потому что дошёл до того места, с которого начинались лишь догадки.
— Хаос игрался звёздами, — ответила на это Великая Тьма. — Это ему нужны были игрушки.
— Может быть, и так, — ответил я, хотя точно знал, что и сама моя собеседница с удовольствием наблюдала за светлячками, поселившимися на границе её владений. — Но что же произошло потом? Вселенная стала слишком быстро расширяться, и ты испугалась, что тебе не найдётся места? — это был риторический вопрос, но Великая Тьма рассмеялась на него, отметая моё предположение. — Такова была версия твоего сына. Но я думаю, что тебе просто могли надоесть все проявления Жизни, поэтому ты решила откатить всё назад. И вот тут что-то пошло не так. Видимо, Жизнь настолько укоренилась в твоём сознании, что ты уже не мыслила существование без неё, поэтому, откатывая раз за разом развитие вселенной, создавала её вновь и вновь.
— Нет, — Великая Тьма внезапно погрустнела и покачала головой. — Всё совсем не так. К сожалению, всё гораздо сложнее и одновременно значительно проще, — я приподнял бровь в жесте, который подглядел у императора, и он мне очень нравился. — Дело в том, что вселенная конечна, несмотря на всю её громадность. У меня остались гигантские области, в которые вам доступа нет. Но дело не в этом. Точка, в которой мы с вами находимся, это точка невозврата. Если ничего не сделать, то Жизнь постепенно замрёт на каждом клочке этой вселенной. Звёзды погаснут, частицы прекратят двигаться, наступит тепловая смерть вселенной. Жизнь погибнет окончательно и бесповоротно. Поэтому я откатываю каждый раз вселенную к началу…
— И возрождаешь Жизнь, — проговорил я, чувствуя, как от её слов
