очевидно, кто есть кто. Как ты думаешь, в паре Вагабр — Олень и Даллах-Зубр, кто из них "мозги"?
— Олень, — поспешно ответил Саша.
— Зубр, — усмехнулся старый наг. — Вагабр — "мышцы". Административные мышцы, управление. Хотя физически они равны. А в паре Эрлен-Рысь и Гевор-Леопард?
— "Мозги" — это Гевор, а "мышцы" — Эрлен, — видя, что учитель улыбается, Саша тоже не удержал довольную ухмылку. — А кто из них больше по размерам? Эрлен я видел…
— Пардус больше, — пояснил Гевор. — Но он не слишком ловок в поединках и вообще не особо агрессивен, по крайней мере, нынешнее его воплощение. Нигейр-Аспид и Хэйген-Ворон?
— Ворон — мышцы, — сказал Саша с отвращением, но увидев на лице Кольера печальный упрек, переспросил с недоумением. — Почему?
— Змей и Ворон — это экспансия и защита. Змей — мощь, Ворон — интеллект. Ты боишься Ворона, поэтому относишься к нему… негативно. Помни — Наги никогда не враждовали с детьми Ворона, наоборот — мы делаем общее дело. Кстати, все Вечные — хищники. Именно каннибализм дает им возможность разделять свои силы с обычным смертным носителем и продлевает жизнь.
— Это еще и вампиризм, — буркнул Саша.
— В целом — да. Охотятся все, даже те, кто кажется небольшим и безопасным. Реваль-Саламандра может вырасти в пять-шесть раз и убить ударом хвоста. Лануэль Кошка имеет две ипостаси, и не дай бог ты попадешься черной — сожрет, не задумываясь. Даже искусственно созданный Кинэн имеет оружие против жертв — он убивает страхом, наводя на жертву морок.
— А чем убивает Альсар-Феникс?
— Экстазом, — хмыкнул Кольер. — Очаровывает жертву, вступает с ней в интимную связь и убивает в процессе совокупления. Почти всегда это происходит по их доброй воле, они умирают в его объятиях, но умирают счастливыми.
— А как же люди? Они ведь об этом знают, — пораженный Саша едва не перешел на шепот. — Они же Вечных ненавидеть должны, ненавидеть и бояться.
— Да, непростой вопрос… Охота Вечных в обществе Ар Соль — табу. В исторических трудах ты ничего не найдешь, что же касается эпической и романтической литературы, там все поставлено с ног на голову — любовь, предательство, личная месть… В общем, вся гамма романтических сюжетов, одинаково недостоверных, зато красочных, подменяющих грубую реальность красивым мифом. Мы тысячелетиями так живем, — видя, что его ученик нервничает, старый наг изменил тон с менторского на успокаивающий. — Общественное сознание давно адаптировалось к подобным вещам. Обычно люди считают эти жертвы естественными, едва ли не добровольными. Принести жертву Вечному — значит усилить благополучие своего рода на многие годы вперед.
— Вечные охотятся везде или только в своих землях?
— Везде, но чаще все-таки на территории своих доменов. У каждого их несколько, разной величины, в разных землях. Только Ворон исключение — у него нет территорий кроме Элезии, но влияние все равно огромно даже без личных доменов.
— Лучше бы его не было, — буркнул Саша.
— Не лучше, — отрезал Кольер. — Наши земли, слитые вместе, очень специфичное пространственное образование, их можно сравнить с ячейками-сотами, тесно спаянными друг с другом. В отсутствии Ворона шеадры-мостики между мирами начинают сбоить, страдает Грань в тех местах, где она изначально нестабильна, а где-то и вовсе истончается… Боюсь, без Ворона нас постепенно захлестнет хаос… Как и без других, в не меньшей степени.
— Тогда почему же нет того же Нигейра, Элианны, Наджара?
— На это у меня нет ответа, — вздохнул старый наг. — И ни у кого нет. История знает периоды длительнолго отсутсвия некоторых Вечных. Обычно между смертью носителя и воплощением ипостаси в новом носителе проходит от полугода до трех лет. Длительных перерывов не было только у двоих — у Оленя и у Ворона. Управление и защита — это основа существования любой общности разумных, остальными при глубоком рассмотрении можно пренебречь.
— Что тогда происходит из-за отсутствия Нигейра?
— Что происходит… — Кольер задумался, но видя встревоженный взгляд своего ученика, продолжил. — Так просто и не объяснишь. — Мы стоим на месте. Не видим новых миров, не расширяем территорию. У нас возникает множество мелких конфликтов и локальных кровопролитий, жестоких и бестолковых, растет уровень всеобщей агрессии. Мы не можем справиться с внешней угрозой. Сам видишь, мы можем сдерживать агрессию Анг Мирта, но не можем ее прекратить. И что будет с Ар Соль, если разумные Основы все-таки придут сюда? Ворон будет держать оборону до последнего, но однажды его сил не хватит.
— Существует ли однозначный ответ, почему Нигейр не воплощается? Или никто не может этого объяснить? И другие Вечные, места которых пустуют?
Кольер задумчиво покачал головой.
— Только догадки. Допустим, Нигейра нет, потому что его упокоили силой. Об этом ты нигде не прочтешь — не принято писать, — добавил он, видя изумление Саши. — Божество-божеством, но воплощение Вечного очень сильно зависит от личности человека, который стал его носителем. Последний Нигейр был очень тяжелым… существом. Элианна-Любовь… — Кольер печально ухмыльнулся. — Власть у нее была огромная… — он долго молчал, прежде чем продолжить. — Ее боялись. Любовь — оружие пострашнее убийства. Более жестокое, я бы сказал. Мы ничего не знаем о гибели ее последнего воплощения. Почему она не рождается… Не знаю. Филин погиб сам, по неосторожности, попал в аварию на вимме. Любил погонять, сам не свой был, первое, что делал, когда садился — блок контроля выключал.
— Вот тебе и мудрость, — рассмеялся Саша.
— Филин — это не сколько мудрость, сколько память и знание. Хранитель истории, прошлой и будущей. И, как я тебе уже говорил, личность носителя ипостаси сильно влияет на ее поступки.
— Филина тоже нет, — повторил Саша. — Получается, что в отсутствие Элианны и Филина в мирах Ар Соль тоже что-то нарушено?
Кольер кивнул.
— На эту тему много написано, если хочешь — почитай, я велю подобрать тебе литературу. Но, боюсь, к делу эти опусы отношения не имеют. Лучше займись теорией сил и стихий, хотя бы на уровне твердого знания самой теории. Без этого ты так и не поймешь, как функционирует все то, что создали наги в их лучшие времена, и зачем нашему ордену так нужен Нигейр.
* * *
— Давно вы видели этого белого и пятнистого из семейства кошачьих? — ехидно осведомился утонченный светлокожий юноша, вальяжно развалившийся на огромном, укрытом тонким мехом и подушками диване. — Где он? А то все про него говорят, но никто его не видел.
Давненько Кинэн тут не появлялся, лениво подумал Кольер. Два дня назад он нашел подходящую жертву для ритуала и напитался силой, которой теперь должно хватить на какое-то время. Он был сыт и спокоен… Его не раздражали ни очередные попытки Эрлен соблазнить его,
