ней, многие испытывали чувство благодарности. Девушка всем находила занятие, пристраивала в жизни всех, кто сам себе места не нашёл.
Мири смеялась оттого, что стала местным «социальным администратором».
Я не знал, что это значит, но, видно, так её жизненная позиция называлась в бывшем мире.
Она даже сирот пристроила в таком количестве, что Конрад просто впал в экстаз, а сами дети не чаяли от счастья кому молиться.
На всех у неё находилось время, кроме себя самой, поэтому однажды утром я просто всем объявил, что мы уходим навестить баронессу Лингвуд, ведь её мать ждёт нас в гости уже несколько месяцев.
Всё наше окружение дружно решили, что один день они сами стравятся, а родня – это святое.
Мири, конечно, поняла, что я выбрал посвятить день расследованию обстоятельств гибели настоящей Мирибель.
– О, матушка давно скучает по мне. Очень некрасиво с моей стороны не навестить её, – всхлипнула она, чтобы никто не усомнился, что нам пора.
Мы прыгнули в её глухомань из кабинета. С собой я захватил несколько заряженных амулетов. Так надёжнее.
Мы оказались за городком, куда у меня были настроены координаты при первом посещении этих мест. Пешком прогулялись до поместья моей жены.
Баронесса встретила нас несколько нервно, но очень эмоционально. Нас несколько раз пытались накормить. Мать Мири всё время хватала её за руку и прижимала к груди, пыталась заглянуть ей в глаза. Спрашивала о здоровье и о том, как дела в столице.
Мири спокойно рассказывала о своих приключениях и в конце добавила, что я сделал ей предложение, а она согласилась, поэтому маме надо готовить красивое платье. Где-то через месяц будет торжество, и мы её заберём в столицу.
Баронесса смотрела на девушку, даже не моргала, потом глубоко вздохнула и вдруг разрыдалась.
– Ну что же, мама? Это хорошая новость. Зачем же плакать?
– Затем, что моя крошка Мири никогда бы не достигла таких высот, не стала бы ученицей тёмного мага, – судорожно всхлипнула женщина. – Она и своей тени боялась. Слова поперёк мне сказать не могла. Не то, что ты.
– Значит, вы знаете, что ваша дочь умерла, – констатировал я.
– Догадалась, но не сразу. Когда она поправилась, то стала вести себя по-другому. Появилась магия, упрямство, независимость, но ничего не помнила о себе и окружающих.
– А почему не сказали?
– Кому говорить? Я не хотела верить, что моей малышки больше нет. И, возможно, я виновата в этом. Зачем я её сватала за Калеба? Он ей не нравился. А я дружила с его матерью и считала её нежелание породниться блажью.
– Вы о леди Фанис?
– Да. Он взял Мири покататься днём. Я придержала горничную, чтобы мальчик мог с ней объясниться. Но через два часа мы девушку так и не дождались, пошли искать. Мой конюх выловил дочку в пруду за нашим поместьем, она не дышала и была вся в синяках. Привезли и положили её в комнате, чтобы вызвать храмовника. Но на улице разыгралась страшная гроза. Ничего не было видно. Дождь лил как из ведра, а ветер гнал его параллельно земле. Мы решили, что ей уже не помочь, так чего же не обождать стихию. А на утро я пришла проститься с моей девочкой, а та жива. Как же я была счастлива, но недолго.
– А вы обращались в мэрию? Велось ли следствие?
– По поводу чего?
– Об убийстве!
– Так вот она сидит, – указала на меня баронесса.– Кого же убили?
– Убили вашу дочь.
– Я спрашивала Калеба о том, почему он не привёз Мири домой. Сказал, что хотел её поцеловать, а она испугалась и убежала. Он звал её, но Мири не откликалась. Парень решил, что та отправилась домой. Что с ней произошло дальше, не знает.
– Что-то мне подсказывает, что знает он, но не скажет, – проговорила я, глядя в окно.
– И я так думаю, – согласился тёмный маг, – уж больно всё одно к одному получается.
– Мама, а я вела дневник? – обратилась к баронессе.
– Да, я покупала несколько красивых тетрадей, чтобы ей было, где писать, то есть тебе, я хотела сказать.
– Тогда мы сходим наверх, я покажу свою комнату Риверзу.
– Конечно, сходите, а я пока полежу, что-то душно мне, – и женщина ушла, еле переставляя ноги.
В комнате ничего не изменилось. Всё та же кровать, тумба, комод, зеркало, кресло и столик.
– Давай искать записи, – предложила я.
Мы методично перетряхивали все вещи, заглядывали в шкафы, под матрас, но ничего не было. Тогда я вспомнила, как в детективных фильмах часто что-то прятали под половицы.
Простукивая пол, мы нашли одну возле изголовья кровати, что поднималась, так как гвоздь был вынут. Там и хранились заветные тетрадки.
Читали их, сидя на полу в центре комнаты.
Все записи были посвящены описанию довольно скучных дней её жизни. Все развлечения – это книги и то немного, походы по лавкам и общение с подругами, иногда пикники.
Только в конце говорилось о настойчивом сыне леди Фанис, который решил жениться на ней с разрешения матушки. Сам он ей совсем не нравился, был груб, не скрывал, что её желания парня не интересуют совсем, любви нет. ПростоМири тут самая молодая и симпатичная в округе, а для жены большего и не надо.
Последняя запись была о том злополучном приглашении покататься. Девушка надеялась, что мать не пустит их вдвоём, потому что он уже не стеснялся зажимать её по углам и целовать, что было ужасно противно. А один раз девушка его укусила за губу, чтоб отстал, так парень отвесил ей оплеуху и сказал, что и не такое с ней сделает, если будет артачиться.
– Вот тебе и доказательство того, что малый не стеснялся распускать руки. Вряд ли он хотел её
