возвращением, капитан! — говорит кто-то видимо новенький, не видел его раньше, и тут в голову приходит мысль…
— За капитана голосовать надо, мужики. Давай по местам все! — все рассаживаются по лавкам, а я, согласившись сам с собой, поднимаю руку и говорю: — Голосую, чтобы капитаном был Колос. Кто за?
В раздевалке повисает тишина, все смотрят на меня, как на идиота. Пять лет я капитан, и никогда кандидатура даже не обсуждалась. А сейчас… не хочу. Буду детей тренировать, а тут пусть меня гоняют. Тем более Колос заслужил, и парни его уважают.
И меня тоже. Поэтому понимают мой замысел и медленно, с улыбками, поднимают руки.
— Поздравляю, капитан Колосов, — говорит тренер, — Станиславыч, а ты вали к детям давай! Будешь составлять расписание так, чтобы успевать на все тренировки, понял?
— Понял, Палыч, понял я.
Понял. Только что с универом делать? Посоветоваться нужно с кем-то. Надо словить коротышку сегодня между пар, она точно поможет. Всегда помогала, в последнее время как никто другой.
* * *
Тренировка проходит как никогда замечательно, пацаны не строят из себя королей льда, слушаются, уважают. А новость о возвращении в команду помогает мне почувствовать себя расслабленнее и провести занятие на одном дыхании. Придется правда расписание менять, потому что совпадает это утро с моими птенчиками, но не страшно, все решаемо.
Через два часа еду в универ, гоним с Колосовым наперегонки, как будто кроме нас на дороге нет никого. Увидела бы Ксюха — убила бы, что могу создать аварийные ситуации. Ну, при Ксюхе и буду ехать аккуратно, а сейчас-то чего?
Паркуюсь, выхожу из машины, вижу мелких на крыльце. Нежнова к Колосу бежит сразу, чуть со ступенек не слетает, а Лизка одна остаётся, руки в карманах прячет, по сторонам смотрит. Вижу, сбежать хочет, поэтому шагаю быстрее, её в последнее время почему-то словить тяжелее стало.
— Привет, коротышка, — подхожу к малыхе, улыбаюсь, что успел словить, а она опять смотрит странно. Что с ней такое в последние дни? — Спасибо за рисунок.
— Да не за что, — пожимает плечами, как будто каждый день портреты рисует. — Понравилось? Когда бить будешь?
— Не, Гаврюш, я себя конечно люблю, но чтобы портрет свой бить… Всё-таки давай кота, ладно?
Она хмурится, удивляется, потом хмурится ещё сильнее, а потом испуганно округляет глаза и поднимает голову, глядя на меня. Точно кот из Шрека, честно.
— Я что, файлы перепутала, да? — говорит дрожащим голосом.
— Наверное. Мне очень понравилось, красиво. Хочу во всех соцсетях теперь фотку поменять, если ты не против.
— Я… я… да, пожалуйста, — кивает и трет пальцами лоб, что-то шепчет под нос себе, смешная такая. Вообще не узнаю её. Понимаю, что файл отправила по ошибке, и опять задаюсь вопросом: зачем она меня рисовала? Была бы это не Гаврилова, а какая-нибудь другая девчонка, решил бы, что влюбилась и пытается ко мне подкатить. Но это же Лиза. Она скорее меня живьём в лесу закопает, чем полюбит. — Я татуху тебе тогда вечером скину, ладно? На телефоне не храню рисунки, все на планшете.
— Лиз, — вижу, что закрывается от меня, случилось у неё что-то, но делиться со мной не хочет. Решаю расшевелить девчонку, потому что на сто процентов уверен, что эта информация её порадует, — меня в команду вернули.
— Что?! Господи, серьезно? — оживает, как я и думал, и чуть ли на месте от радости за меня не скачет. От этого очень тепло становится, как будто резко лето наступило и солнце в спину жарить начало. За меня никто, нахрен, так никогда не радовался, как эта мелкая. Никто.
— Абсолютно, — улыбаюсь и подхватываю на руки хохочушую мелочь. Радуюсь вместе с ней.
— Как же я рада за тебя, Тёма! — чуть не кричит на ухо, пока на шее у меня висит. — У нас все получилось! Моя задница перестала влезать во все джинсы не просто так!
Хочу сказать, что её охренительная задница стала ещё лучше, но почему-то прикусываю язык и молчу. Почему? Хер знает. Чувствую, что так будет лучше.
Отпускаю коротышку и вместе с ней смотрю на подходящих к нам Колосовых, которые от счастья чуть не светятся. Так вот что за солнце мне в спину жарило, ясно все.
— Познакомься, Гаврюш, это Колосов, новый капитан птенчиков, — ржу, ещё раз радуясь за друга. Нежнова целует его, поздравляет, а я залипаю на их пару, почему-то. Впервые не тошнит от этих нежностей на людях. Умом от радости тронулся я, походу. — Друзья, мне нужна ваша помощь, — обращаюсь ко всем троим, уже реально считая другом даже новоиспеченную Колосову. — Совмещать учебу, тренерство и команду у меня не выйдет. Бросать я не хочу ничего. Ушёл бы из универа, но мамке диплом юриста обещал, пусть хоть в этом не считает меня плохим сыном. Поможете?
— Я не понимаю, что тут думать, — сразу говорит Лиза. — Хоккей — твоя жизнь. Переводись на заочку, тебе осталось тут меньше чем полгода, переживешь сессию и всё. На магистратуру ты явно не пойдешь. Чуть-чуть напрячься придется, конечно, когда будут экзамены, но так и диплом получишь, и хоккей не бросишь. По-моему, это единственный правильный вариант.
— Лизка дело говорит, — кивает Колосов. — Тебя на парах, конечно, будет не хватать, но это реальный вариант не просрать ничего и успеть сразу везде.
— Мы пойдем внутрь, — внезапно говорит блонди, как-то странно кивнув Лизе, и утаскивает своего благоверного в универ, оставляя нас с коротышкой вдвоём.
— Вот видишь, — начинает она, спрятав руки в карманах куртки. — Все решилось.
Решилось, да. Знал, у кого нужно спрашивать, как поступить. Лиза стала для меня каким-то личным помощником, кажется. Почему-то она словно лучше знает, что мне нужно, пока я на эмоциях себя в кучу собрать не могу.
— Опять ты всё решила, — улыбаюсь, но грустно. У этой ситуации есть куча плюсов, и один огромный минус. — Уйду на заочку — видеться не будем, Лиз.
Смотрю на неё, а она куда угодно, только не на меня. Губы кусает, дышит тяжело, с мыслями собирается, видимо.
Перестал узнавать её. Грустная стала, задумчивая. Как будто повзрослела даже. Не могу сказать, что мне это не нравится, но как-то странно всё. Я нихера не понимаю женщин, чтобы легко угадать, что случилось, а сама она признаваться не хочет.
Лиза опускает голову, смотрит под ноги, носком ботинка землю ковыряет, а потом поднимает голову, в глазах слёзы стоят, но вопреки всему она выдыхает шумно и улыбается через силу. Голос дрожит, когда она шепчет:
— Я знаю, Тём. Я знаю.
