и сохранили форму. Вырубая эти доски, Виал старался, чтобы годовые кольца на торце располагались поперечно, чтобы при усушке меньше всего появлялось трещин. Совсем этого не избежать, наверняка часть материала будет утрачена.
Доски подсохли, чуть выгнулись, потеряв ровную форму. Главное они были скошены в нужном направлении. Виал вместе с товарищами приладил одну доску на место, чтобы сравнить. Остались зазоры, которые навклер убрал, состругав лишний материал или просто законопатив.
Первый ряд набора был готов. Виал так же укрепил его на смоляном клею и расклинил нагелями. Доска прилегала к шпангоутам не полностью, но это можно исправить с помощью тех же гвоздей.
– С первым рядом всегда сложнее, – говорил Виал.
Учить тут никого не требовалось, все равно повторить опыт навклера никто не сможет. Ему просто хотелось выговориться.
– Доска длиннее всего, более требовательна. Гнешь и прилаживаешь по месту. Много времени занимает.
Так и было, Хенельга сама за всем этим наблюдала. Мустиф был отправлен в лес, чтобы следить за дегтеваркой.
– А в мастерской за какой срок вы собираете корабль? – спросила женщина.
– Смотря как считать. Если от дерева, что растет на холме.
– Запас наверняка есть. Вот с него.
– День.
– День?! Невероятно. Это невозможно.
Виал улыбнулся. Не объяснять же, что в мастерской работает больше людей, судно собирают иначе – от обшивки к ребрам, применяя шаблон. На складах в порту хранятся заготовки судов, которые при необходимости собирают. Умелым плотникам даже пометки не нужны на дереве, они каждую деталь знают.
В мастерских верского флота эта система развита даже лучше. Виал о ней знал понаслышке, рассказывали коллеги, что ушли в военный флот. Моряки даже грести учатся сначала на суше, сидя в тренажере над бассейном.
– Разве у вас не похоже? – спросил Виал.
– Мы больше из кости да кожи изготавливаем суда.
Виал кивнул, припомнил огромные лодки, с которых резчики охотятся на морских чудовищ. Эти лодки казались странными, хрупкими, но это только на взгляд гирцийца. У северных варваров суда похожи: низкая осадка, длинный киль, широкий мидель. Изготавливали их иначе: из дерева, но кожу тоже использовали.
Хенельга немногое знала о строительстве судов. Хоть она имела право носить копье, а значит, охотится с судна, до строительства ее не допускали. Корабельщики резчиков люди избранные, практически жрецы. К ним особое отношение, что, впрочем, встречается у всех народов, даже у цивилизованных.
К возвращению Эгрегия, Виал успел набросить второй ряд досок. Судно теперь выглядело не просто как выброшенная на берег рыба, а как живое существо, постепенно обрастающее мясом.
Так что добыча товарища оказалась как нельзя кстати. Требовалось отметить успешное дело. Все-таки они прошли половину пути, в прямом и переносном смысле.
Эгрегий послушал совета навклера, поднялся на мыс и нашел кабаньи следы. К счастью, это был одинокий зверь, а не матка с поросятами. Против семьи он бы не сдюжил. И спрятаться от них негде, вокруг мало деревьев, да эти твари способны свалить дерево.
Вариантов охоты было несколько: пойти по следам, надеясь выследить кабана; и остаться здесь. Желуди наверняка привлекут животное, тащить его отсюда намного проще. Но сколько придется ждать? Следы были свежие, им дня три от силы, были и более старые следы – почти стертые. Выходило так, что кабан приходил под дуб каждые десять дней.
Теперь одного из этих дубов нет, Виал его срубил. На земле остались хорошо читаемые следы, как дерево разделывали и тащили вниз. Виал – прекрасный человек, даже топлива оставил для случайного прохожего.
Запах человека наверняка отпугнет животное. Рядом полис, в его округе фермы. Кабан знает, что за зверь обитает на его территории.
Потому Эгрегий решил идти по следам. Активная охота ему нравилась больше, чем пассивная. Для того, чтобы сидеть в засаде, у него никогда не хватало терпения.
За кабаном пришлось пройти много миль. Вернуться на запад, где заросли густые, а пищи для животного больше. Кабан сторонился тропы, потому чужестранцы не заметили ни следов, ни самого животного. Теперь Эгрегий зашел с северо-востока.
По пути на восток люди видели желтые цветы, что покрывали прилегающие к лесу склоны. Теперь время этих цветов прошло, на их месте росли синие и фиолетовые. Но и им боги уготовили короткий срок.
Эгрегий знал, припоминал из детства, что степные травы быстро сменяют друг друга. Пользуются теплом и достаточной влажностью почвы, прежде чем уступают колючкам, приспособленным к летнему зною.
С собой у него было копье, праща и камни. Другого брать не стал, хотя Виал предлагал топор. Это оружие больше годится для общения с людьми, чем для охоты, к тому же, Виалу самому плотницкий топор нужен.
Достаточно будет копья и пращи.
Звериную тропу Эгрегий нашел легко. Не особенно удивился, что кабан проложил дорогу через заросли к ручью. Ветки на его пути были обломаны на уровне пояса, а выше остались целыми. Ни один охотник этим путем не ходил. Это и радовало, и усложняло работу.
Эгрегию приходилось продирать через заросли, ломая ветви и обрывая стебли вьюнов. Абсолютно бесшумно он пройти не мог. Птицы прекращали петь, когда человек оказывался рядом. Наверняка другие животные реагировали аналогичным образом.
Следы на земле указывали, что зверь здесь был вчера. О размерах и возрасте Эгрегий мог только гадать. Он не был опытным охотником, хотя в бытность пастухом работал с пращой. На крупную дичь ходить ему не доводилось.
Товарищам Эгрегий не сказал, что это его первый раз. Иначе Виал напросился бы идти с ним. Или Хенельга, но от подруги в этой работе больше пользы. Она хоть охотилась, не на наземную дичь, но на чудовищ гораздо более крупных.
Пока животное не выдавало своего присутствия. Лишь поломанный кустарник, да сорванная кора на деревьях говорили, что оно часто появляется здесь. У самого ручья Эгрегий нашел еще десяток следов животных поменьше. Были тут и змеиные следы, в кустарнике прятались шумные куропатки, за которыми так и хотелось погнаться.
Если основная добыча уйдет, так хоть птиц набить удастся.
В лесу Эгрегий узнавал приметы из своего детства. И растения, и животные, и насекомые.
