Книга Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

лепестки пламени, заставляя меня постоянно подносить руку ближе к костру проверяя уровень жара. В свою очередь активно бегущие по небу облака временами накрывали холодной тенью поляну заставляя ежиться, вспоминать тепло вчерашнего дня и подкидывать еще одну веточку в костер. В одно из таких похолоданий проснулась молоденькая мадама. Кутаясь в трофейную куртку, она села поближе к огню. Причем местечко явно выбиралось с расчетом, чтоб приглядывать за мной, но так чтоб это не бросалось в глаза. Во всяком случае, запах от нее шел именно такой. А еще я уловила аромат забавной смеси брезгливости, голода и любопытства. Впрочем, такая комбинация легко просчитывалась и без чуйки. Достаточно всего пару минут понаблюдать за ее поведением.

Подхватив поварешку, я в очередной раз встала помешать кашу, как вдруг ощутила недоумение, а потом осуждение со стороны девчонки. Теперь уже меня захлестнуло любопытство. Впрочем, взгляд, которым соседка по поляне внимательно следила за моими руками, наводил на кой-какие объяснения. Видимо приметила подруга вчера колечко… Хотя как было не приметить, если вся моя вчерашняя одежда состояла из веревочки на запястье. Возможно теперь, не увидев украшения, она могла подумать, что оно стало платой за одежду. Сменяли его на «жуткие» зеленые носки… которые ей самой хотелось бы иметь. Не объяснять же бедняжке, что вдоволь нацеплявшись колечком на запястье за все на свете, я просто перевесила его на шею… Хотя мне жутко интересно с кем, по ее мнению, можно свершить подобную сделку посреди леса. Однако начинать такой разговор лишь время переводить: запас общих слов у нас нулевой.

Вздохнув, я вернулась обратно на свое место. Мне еще одну палочку дострогать надо…

В тишине и почти неподвижности минуты тянулись часами. В девчушке усиливался запах скуки. Ее стала сильней притомлять наша вынужденная молчаливость. Легонько кашлянув для привлечения внимания, она исполнила пантомиму-миниатюру на тему «Давай познакомимся». С моей стороны возражений не поступало и мы представились. Я, следуя книжному клише, ударила себя в грудь и, выбрав наиболее простой из вариантов своего имени, сказала: «Лена»

– ЛенАа? – удивленно переспросила меня собеседница, сделав ударение на растянутом «а», да еще и растянув ее. В воздухе запахло удивлением и весельем.

– ЛЕна, – повторила я, подчеркивая привычное для моего уха произношение с ударением на первый слог.

– ЛенАа, – утвердительно произнесла девица на свой манер, явно проглотив какую-то непонятную мне смешинку. Затем она показала пальчиком на себя, выдав что-то очень длинно-непроизносимое, а главное незапоминаемое. Моя скептически приподнятая бровь вызвала небольшое смущение, после чего была озвучена более короткая версия. С моей стороны оптимизма не прибавилось. Третий вариант я постаралась воспроизвести, в результате чего щеки у собеседницы в мгновение достигли свекольной бордовости. В воздухе запахло обидой, но она довольно быстро рассеялась. Девочка, справившись с собой, стала почти ровным голосом повторять мне свое имя по слогам.

Пытка длилась минут пятнадцать, в итоге у меня довольно шустро стало получаться выговаривать Йискырзузкурижузу. Я подумала как-то подсократить эту мечту садиста-лингвиста. Только девчонка оказалась сильно против. Вскочила на ноги и давай возмущенно журчать, активно размахивая руками. Кто ее знает, может у нее имя означает орлица, а мое укорачивание делает из нее курицу. Или даже мокрую курицу. Обидно, наверное.

– Ладно, Йискырзузкурижузу, так Йискырзузкурижузу, – согласилась я, начав уставать от представления, и мотнув головой в сторону «кроватки» спросила, – А пацана представишь?

Девчонка посмотрела в сторону моего кивка и как-то обреченно произнесла что-то неудобоваримое начинающееся на «Ти».

– Тим? – с надеждой переспросила я.

Девчуха посмотрела еще раз на меня, потом на еще раз сына и решила, что он не дорос до полного имени.

– Тим, – обреченно повторила она, согласно кивнув.

Тут нас прервал бульк, изданный кашей. Ленкин кулинарный шедевр под названием «Экспромт» явно заявлял о своей готовности.

***

Мы пылили по узкой грунтовой дороге второй день. Усталые, голодные и обиженные на судьбу и друг друга. Вот честное слово, если б не Тим, бросила бы его мамашу еще в лесу, поскольку ее барские закидоны уже сидели в печенках. Особенно бесил запах ее искреннего негодования, когда я отказывалась обслуживать «их барское высочество», не говоря уж о моментах, когда понукаемая моим недобрым словом и агрессивным жестом она выполняла какую-то работу. Правда, стоило признать, что Йискырзу ни разу не попыталась угрожать мне пистолетом. Даже когда я, слегка взбесившись, отвесила ей подзатыльник и подхваченной хворостиной погнала собирать дрова, не постеснявшись приложить свой инструмент пару раз к ее мягкому месту. Случилось это на третий день нашего путешествия по лесу. То есть времени с начала знакомства прошло уже достаточно, чтоб недостатки попутчицы стали выбивать яркие искры, сталкиваясь с моими взглядами на жизнь. Хотя с другой стороны, до пожара пока не доходило. Просто присутствовало постоянное раздражение, которое требовалось на ком-нибудь сорвать. А тут еще Тимка нам устроил веселую ночку, организовав побудки каждые полчаса. Валеркин рассказ про режущиеся зубки меня на мирный лад не настроил, хотя уровень озверина в крови еще поддавался контролю. Однако когда придурошная птица решила радостно поприветствовать рассвет, у меня резко сорвало резьбу, и ножка-дубинка со свистом ушла в полет. В прицельный, как оказалось, полет. Последовавший треск и глухой удар о землю добудили остатки моей команды. Быстро вскочив на ноги и немедленно выдвинувшись на разведку, я обнаружила тушку довольно крупной птицы. Голод моментально оправдал неожиданный охотничий инстинкт, а тонкая внутренняя организация порадовалось, что добычу не пришлось добивать. Птичка в моем сознании моментально уподобилась курицам с базара… вот только эту нужно было ощипать. Из-за этого «только» я оказалась по уши в перьях и пуху. А «красавица» при этом сидела и радостно смотрела шоу, даже не подумав о сборе дров для костра. За что ей и прилетело. Впрочем, она и раньше старательно увиливала от работы. Иногда снисходя до показа, как она занята с ребенком, даже не подозревая, что ее чувства читаются мной на раз. В большинстве же случаев девчонка просто не включалась, что я вовсе не обязана обихаживать ее. Так что всплеск моей агрессивности произошел не только из-за перьев. После словленного скользячкой подзатыльника Йискырзу попыталась не то обидеться, не то возмутиться, да только хворостина в моих руках в момент свела дискуссию к формулировке «Надо, Федя! Надо!». Это аргументацией девица прониклась без перевода, бросившись наутек от воспитательной меня. Приучение к труду на благо нашего сообщества принесло свои неоднозначные плоды вечером, когда попутчица без напоминаний занялась дровяными заготовками. К тому времени мы уже почти целый день шагали по дороге, волоча за собой