тоже похожи на меня. Они убивают ради своей страны, но все их любят и восторгаются ими. Правда, теперь их немного подъедят.
Иностранец усмехнулся.
— Они не поступают подло, — сказал Муртаз. — Они честно сражаются. Они готовы умереть, выполняя свой долг. Между американскими солдатами и русскими огромная разница. Наши готовы умереть! — Последнее Муртаз произнес запальчиво.
— Наши? — Полковник удивленно поднял бровь. — Вот до чего ты договорился. Ты что, забыл, что СКАРовцы для тебя уже не наши? Ты предал их. Ты предал свою страну. Ты тот самый Иуда. Помнишь про тридцать сребреников? Триста тысяч евро — это моя аллюзия на эти сребреники. Инфляция, мать ее! Представь, что будет, если ФСБ найдет тебя проживающим на каком-нибудь Лазурном берегу? Для тебя нет наших, вообще! Я тебе не свой, я не люблю предателей. Никто не любит предателей!
Иностранец замолчал, играя желваками и с открытым презрением глядя на журналиста.
Муртаза бил озноб. Сделанного не воротишь. Он вполне заслужил подобное обращение. Единственное, что он мог сделать… Муртаз нащупал в кармане диктофон и незаметно включил его.
— Вы, видимо, все равно убьете меня, — сказал он, тяжело вздохнув. Вытащил сигарету и нервно закурил.
— Это как последнее желание перед смертью, — сказал он, пытаясь унять дрожь в пальцах. — Профессиональное… Интервью. А? Скажите, есть в вашей операции слабое место? На ваш взгляд, было такое?
— О, интервью. — Полковник усмехнулся. — Это интересно. В моей жизни подобное обычно невозможно. Ха! Почему бы и нет.
Иностранец помолчал, глядя, как Муртаз нервно выпускает дым.
— Откровенно слабых мест не было. Даже на практике, — сказал он. — Все запланированные событийные точки сработали. Начнем сначала. Бизнес-план по крематорию. Через подставных лиц мы выиграли контракт. Генерал Логинов убедил ваше министерство обороны в необходимости оставить выполнение контракта. Как мы заполучили Логинова? Ты скоро узнаешь об этом. Переоборудование крематория — дело техники, которое прошло абсолютно легально. Я направлял подполье, манипулируя Хакимом, и довольно легко смог скоординировать место проведения войсковой операции там, где это было нужно мне, просто сосредоточив всех его боевиков здесь. Дальше несложная партия в покер. Я открывал те места, на которые хотел обратить внимание русских генералов. И закладывал в них дальнейшее развитие событий. Пролет самолета — чистой воды отвлечение. Пока они возились, мы протащили внутрь периметра нейтронную бомбу и климатическую установку. Акцентировали внимание русских на одной из установок, передав отряду старый танк. Я был уверен, что, чувствуя свое всемогущество, российские военные не станут сразу же уничтожать ее, а отправят в разведку отряд. Неожиданностью для меня было лишь то, что вместо обычной войсковой разведки направили СКАР. Но поскольку в это время климатические установки уже заработали, проблемы я не видел. Связь удалось нарушить к этому времени, как я и рассчитывал. Да, у нас не вышло уничтожить СКАР, отправив в качестве пробного шара солдат… кхе… кхе… ислама. — Иностранец лучезарно улыбнулся и продолжил: — Кстати, эти придурки с радостью соглашались выступить в качестве подопытных в моей операции. Я обещал им и рай, и девственниц, и — банально — деньги. Итак, СКАР уничтожил первую партию, но сразу же предупредить командование о поджидавшей угрозе спецназовцы уже не могли. Далее сработал мой второй расчет на старый танк. Было очевидно, что русские начнут искать способы связаться, и я сразу же предусмотрел использование старых радиостанций. Их не выводил из строя нейтронный заряд. Аналоговая техника, что говорить… Да, я не верил, что СКАР выстоит под натиском зомби, считал, что они отступят, понеся потери. Потом свяжутся со своими и напугают их рассказом о моих солдатиках. Но вместо этого им удалось разнести крематорий. Парни молодцы, снимаю шляпу! Однако планирование велось таким образом, чтобы поражение в отдельных частях плана не приводило к провалу всей операции. Потому ничего изменить они все равно не могли. Нейтронный взрыв вывел технику, и войска увязли. Элемент психологической неожиданности снова был на моей стороне, никто не ожидал бессмертных солдат. Потому паника едва не превзошла мои ожидания. Все. Мир узнал о провале. Мир узнал о поражении. Мир узнал о бестолковых русских. Узнал о бездушных правителях России, о тяжелых потерях среди личного состава насильно согнанного контингента. Ужас, хаос. Тут, как ты понимаешь, подключились наши блогеры, мастера нагнетать обстановку… Да и ты ведь поработал на славу, не так ли? В общем, о каком теперь газопроводе можно вести речь?
Муртаз дернул головой.
Иностранец посмотрел на потолок, улыбнулся и продолжил:
— А теперь все причастные тихо исчезнут… Вот так! Ах да, ведь я предусмотрел и действие на старом аэродроме. Это было важным пунктом. Мне удалось поместить в голову Платонова мысль о том, что уходить мы будем на транспортнике. И привлечь излишнее внимание к этому объекту. И убедил Хакима, что его главный бой пройдет на этом аэродроме. Теперь чем все это закончится, меня интересует мало. Мои основные задачи я выполнил.
Иностранец потер руки и потрогал подбородок.
— Кажется, пора бриться, — тихо сказал он.
Муртаз внимательно следил за его действиями, ожидая выстрела. То, что иностранец выговорился, бывшего журналиста устраивало, дарило еще немного времени.
— Вы говорили, что для вас главное — не выдать присутствие в операции третьей стороны и конкретно Соединенных Штатов, — медленно проговорил Муртаз.
— Это верно, — кивнул иностранец.
Он поднялся и подошел к окну. Возбуждение прошло, и он начал ощущать накопившуюся усталость, что немного злило. Хотя удовольствие от успешной реализации задуманного подпитывало. Ветер стихал. Дождь практически прекратился, даря надежду нового хорошего, солнечного дня. Иностранец рассчитывал уже вечером оказаться дома. Он улыбнулся своему отражению. Скорее почувствовал, чем услышал приближающуюся машину. Ожил наушник. Наблюдение сообщало о прибытии транспорта. Коллинз резко повернулся, принюхался и неожиданно спросил:
— А ты чувствуешь запах? Нет, не вонь предательства и страха, которую ты сейчас источаешь. А древний запах, сопровождающий человечество на всем протяжении веков. Сладковатый смрад разложения, знакомый каждому, кто хоть раз бывал на поле боя. Чувствуешь? Пока еще не оформившийся. Только начавшийся, едва уловимый, тихий, он уже поселился в этой сторожке. И знаешь почему?
Муртаз не смог ответить. Он, не отводя глаз, завороженно смотрел на иностранца. Тот поднялся и прошел к незаметной дверце, прятавшейся за входной дверью в комнату.
— Бойтесь старых домов, в которых есть, как вы говорите, кла-дов-ка. —
