— От Долли. Она рассказывала мне истории об очаровательной старой даме, которая опекала ее, когда она только приехала в Стейт-Лайн прошлым летом. Она подробно описывала дом милой старушки — высокие потолки, вид на озеро, расположение комнат. Меня вдруг осенило, что это же дом Блекуэлла и что Блекуэлл и есть чудесная старушка, а, возможно, и отец моего... — он поперхнулся, — ребенка Долли. Тогда я ничего не сказал Гарриет, но решил вернуться с ней в Штаты. Мне хотелось побольше разузнать о милой старой даме. Вот и разузнал.
Словно силовые линии магнитного поля, на его лице выступили горестные морщинки.
Глава 31
Вылезая из такси в аэропорту Сан-Франциско, я увидел стоявшую с чемоданом у здания аэровокзала женщину. Мне она смутно показалась знакомой. На ней был костюм, юбка у которого была чуть длинней, чем того требовала нынешняя мода. Это была Анна Касл минус серьги плюс модная шляпка.
Я взял у нее чемодан:
— Разрешите помочь вам, мисс Касл.
Она посмотрела на меня, не узнавая. Она слишком была поглощена своими собственными думами. Постепенно, однако, взгляд ее стал приветливым.
— Мистер Арчер! Собиралась к вам заглянуть, а вы как раз тут как тут. Вы не следовали за мной по пятам из Лос-Анджелеса?
— Скорее наоборот — вы за мной следовали. Мы здесь, похоже, по одному делу. Из-за Брюса Кэмпиона, он же Берк Дэмис.
Она кивнула головой.
— Вчера я слышала обо всем этом по гвадалахарскому радио. Я все бросила и прилетела сюда. Я хочу ему как-то помочь, даже если он действительно убил жену. Должны же быть смягчающие обстоятельства!
Она смотрела на меня снизу вверх, взгляд был чист и пристален. Я поймал себя на том, что начинаю завидовать Кэмпиону: ну почему для таких безответственных типов находятся преданные и любящие женщины! Вслух я только сказал:
— Ваш друг не виновен. Его жену убил другой человек.
— Нет!
— Да!
В ее глазах показались слезы. Она смотрела невидящим взглядом и улыбалась.
— Нам надо поговорить, Анна. Давайте где-нибудь присядем.
— Но мне надо увидеть его.
— Это может подождать. Какое-то время он проведет в полиции. Им надо многое у него узнать, а он только сейчас соблаговолил отвечать на вопросы.
— Зачем им его допрашивать, если он не виноват?
— Он важный свидетель. И еще должен многое объяснить в своем поведении.
— Вы имеете в виду выезд за границу под чужим именем?
— Местную полицию это не интересует. Это уже забота министерства юстиции. Надеюсь, они не подадут на него в суд. Тот, кого привлекали к ответственности за убийство, которого он не совершал, может привести в свою защиту кое-какие аргументы. Это и есть то, что вы назвали смягчающими обстоятельствами.
— Да, — сказала она. — Мы будем сражаться. Он что-то еще натворил?
— Вроде бы ничего предосудительного. Но прежде чем вы увидитесь с ним, я должен вам кое-что сказать. Не хотите что-нибудь выпить?
— Нет, пожалуй. Я плохо спала, а мне надо быть в форме. Может, лучше кофе?
Мы отправились наверх в ресторан, и за несколькими чашками кофе я рассказал ей всю историю этого дела. В моем пересказе дело как-то облагородилось. Судя по тому, как реагировали на мои слова ее глаза, ее тонкое лицо, оно превращалось из дешевой мелодрамы в трагедию ошибок. Я не пытался особо выгораживать Кэмпиона. Мне казалось, она заслуживала того, чтобы знать о нем правду, в том числе и его проекты насчет денег Гарриет и его частичную ответственность за ее гибель...
Она перебила меня, наклонившись через стол, и дотронулась до моего рукава:
— Вчера вечером я видела Гарриет.
Я пристально на нее взглянул. В ее глазах не было ничего, кроме честности и прямоты.
— Гарриет не умерла. Ее отец либо солгал, либо галлюцинировал. Я серьезно.
— Где вы ее видели?
— В аэропорту Гвадалахары, когда я заказывала билет. Это было примерно в половине десятого вечера. Она ждала свой чемодан. Я слышала, как она сказала, что он голубой — azul, — и узнала голос. Она, судя по всему, прилетела лос-анджелесским рейсом.
— Вы с ней говорили?
— Я сделала попытку. Но она либо не узнала меня, либо сделала вид. Она резко отвернулась и побежала на стоянку такси. Я за ней не пошла.
— Почему?
Анна ответила, тщательно взвешивая слова:
— Мне казалось, я не имею права вмешиваться. И еще я немножко боялась ее. У нее странно блестели глаза. Не знаю, понятно ли я говорю, но мне приходилось видеть такие глаза у людей, которые зашли слишком далеко.
Глава 32
Я нашел ее в понедельник днем в деревне недалеко от Михоасана. У деревни было ацтекское название, которое я забыл. Я отыскал церковь с ацтекскими украшениями, вырезанными на старинных камнях. Мимо церкви шла мощенная грубым булыжником дорога, напоминавшая русло высохшей реки.
Нищенка в черном вдовьем одеянии встретила меня у дверей и проводила внутрь, бормоча о каких-то своих бедах. Я не понял, что именно с ней случилось, но видел следы, оставленные ими на ее морщинистом лице. Когда я дал ей денег, она осыпала меня улыбками и благословениями. Затем нищенка вышла, а мы остались с глазу на глаз с Гарриет.
Она стояла на коленях на каменном полу у алтаря. На голове у нее был черный платок, и она была неподвижна, как статуи святых вдоль стен.
Я окликнул ее по имени, и она поднялась на ноги. Ее губы неловко зашевелились, но она ничего не сказала. Черный платок на голове подчеркнул костистость лица.
— Вы меня помните?
— Помню. — Ее и без того тихий голос и вовсе терялся в глубоких пространствах церкви. — Откуда вы узнали?..
— Posadero[26]сказал мне, что вы здесь с утра.
Она коротко повела руками, указав на пол:
— Я не про это. Откуда вы узнали, что я в Мексике?
— Вас видели... другие американцы.
— Не верю. Просто отец послал вас вернуть меня. Но он же обещал! Но он никогда не держал своих обещаний. Никогда!
— Это обещание он сдержал.
— Тогда почему вы здесь?
— Я вам никаких обещаний не давал.
— Но вы же работаете на отца. Когда он сажал меня на самолет, то сказал, что отзывает ищеек раз и навсегда.
— Он и пытался это сделать. Но теперь он вам больше уже ничем не может помочь. Ваш отец умер, Гарриет. Он застрелился утром в пятницу.
— Вы лжете. Этого не может быть!
