«Вздор! – помотала головой Августа. – Джулия навсегда останется твоей сестрой, а отец – отцом. Неужели слова какого-то темного стоят больше голоса сердца! У него нет никаких доказательств. Подумаешь, бабушка меня не любила! Она вообще была вздорной старухой, сердилась на отца за то, что он выбрал мою мать, а не Эшли Стеро. Вдобавок у меня дар, кто из простого народа такое оценит. Джулия же сущая фейри, не любить ее невозможно».
Однако сомнения в ее душе никуда не делись. Существовал всего один способ раз и навсегда с ними покончить. Опять же, она здесь, тогда как мать и больная сестра там, в дрянном доме… В замке полно места, если Ивар вздумал запереть ее до свадьбы, пусть потерпит будущих родственников. Он все равно в замке ненадолго, сегодня же уедет.
Августа закашлялась, привлекая к себе внимание. Ивар запретил называть его «сиром», но и по имени она его окликнуть не могла.
Граф оторвался от писем, нахмурился:
– Вам нехорошо? Что-то с едой?
Отныне он осматривал все, что подавали к столу. Тщательно проверял и лишь потом позволял Августе есть. Собственно, только по этой причине они и сидели вместе в столовой. Августа пробовала отказаться, с улыбкой напоминала о прошлом неудачном опыте отравителей, но жених не разделял ее беспечности.
– Ставки высоки. В прошлый раз на мою и заодно вашу жизнь покушался обычный озлобленный человек. Теперь же хотят уничтожить именно вас, не меня. Безликому знакомы свойства ретанов, он постарается найти тот яд или проклятие, которые подействуют. Меня беспокоит пропажа книг. Я проверил, исчезло все, где хоть вскользь говорилось о подобных вам. Погиб человек, и я не позволю сделать вас следующей жертвой.
– Нет, – поспешила успокоить его Августа. – Дело не в еде. Я хотела кое о чем вас попросить. Вероятно, вы ответите отказом…
Она замолчала и уставилась на салфетку на коленях.
Конечно, отказом. Сир Лиры не наняли бы Дзиртов стирать белье, не говоря о том, чтобы поселить в господских покоях.
– Слушаю! – добродушно усмехнулся Ивар. – Мне даже интересно. Прежняя ваша просьба касалась помощи семье, что на этот раз?
– Боюсь, речь снова о моих родных, – вздохнула Августа.
Она нервничала и комкала салфетку.
Ивар поднял брови. Мол, продолжайте.
– Вы позволите ненадолго поселить их здесь? – От волнения во рту Августы пересохло. – Джулия нуждается в сиделке, матери без меня тяжело.
– И вы боялись, что я откажу вам? – Ивар расхохотался. – Августа, вы слишком дурно думаете обо мне.
«Как и все остальные», – хотелось ответить Августе. Репутация жениха не давала повода для сентиментальности.
– Так можно? – воспрянула духом она.
Здесь Джулия быстро пойдет на поправку. В хорошо натопленной, сухой комнате, в мягкой постели, сытая, она к маю встанет на ноги.
Ивар кивнул.
– Я распоряжусь. Только…
Он нахмурился и метнул на невесту испытующий взгляд.
– Не обессудьте, общаться с ними на равных я не стану. С уважением – да, но не более.
– Я понимаю, сир, и ни в коей мере не рассчитываю…
– Опять «сир»!
Ивар ударил кулаком по столу, заставив Августу подпрыгнуть.
– Я для вас Ивар, и только так. И вы для меня больше не безликая девица по объявлению. Я полагал, вы это уже уяснили.
Невысказанные слова повисли в воздухе.
Щеки Августы густо покраснели, и она поспешила хлебнуть кофе. Ивар продолжал смотреть на нее пристально, гипнотизируя сапфирами глаз. Зачем, чего он добивался? Сделка заключена, Августа честно соблюдала все условия. Только сейчас она заметила, что давно пилит тарелку. Вот ведь! Августа украдкой глянула, не осталось ли на фарфоре царапин.
– Что интересного вы там увидели? – с легкой усмешкой поинтересовался Ивар.
Заметил.
– Ничего.
Августа стыдливо отвела взгляд и чинно выпрямилась. Ему не понять. Ивар сир Лир вырос среди роскоши, у него, наверное, даже ночная ваза из костяного фарфора.
Ивар укоризненно покачал головой и сделал то, чего она точно не ожидала, – встал.
Августа подобралась. Как же сейчас не хватало зеркала, чтобы проверить, не осталось ли на губах молочной пенки, не прилипла ли к лицу крошка!
Бесконечно длинный стол оказался слишком коротким. Вот Ивар уже здесь, рядом, снова смотрит на нее, когда как Августа вперила взгляд в скатерть.
– Я вас смущаю? – Он озвучил очевидное.
– Немного, – призналась Августа. – Особенно ваши слова.
– Мои слова? – недоуменно переспросил Ивар.
Глаза его блеснули, по губам скользнула мимолетная понимающая улыбка.
– И намеки.
Августа пришла в себя и ринулась в атаку:
– Вы изображаете то, чего нет, забавляетесь, хотя оба мы знаем…
– Знаем что? – практически интимным шепотом оборвал ее Ивар.
Рука его поднялась, пальцы коснулись подбородка невесты. Августа дернулась, но Ивар упрямо повторил маневр, добился того, чтобы она замерла, позволила его ногтю невесомо чиркнуть по оголенной полоске шеи.
Августа ощущала себя натянутой струной. Чуть усиль давление – порвется.
Сделанный недавно глоток кофе заполнил терпкой горечью рот.
Она боялась и желала – гремучая смесь! И окончательно перестала понимать, что чувствует и почему.
– Зачем вы упорно цепляетесь за прошлое, когда все давно изменилось?
Показалось или Ивар хотел сказать совсем другое?
Он отступил, но на прежнее место не вернулся, оставался в опасной близости от смятенной Августы. Похоже, завтрак для нее закончен.
– Я боюсь вас.
Она подняла на него большие серые глаза.
– Только боитесь? – с тщательно замаскированным под усмешку разочарованием уточнил Ивар.
– Наш разговор принимает странный оборот. – Августа усилием воли придала голосу холодную твердость. – Я не понимаю ваших намеков.
– Да никаких намеков и нет, Августа. Я всего лишь надеялся со временем опровергнуть ваши слова об аристократических браках.
Казалось потеряв к невесте всякий интерес, Ивар вернулся к письмам и остывшему кофе. Привычным движением он подогрел его прямо в чашке, подумал и добавил еще немного сахара. Наверное, высыпал бы целую сахарницу, если бы вовремя не остановился.
Ивар ощущал на себе беспокойный взгляд Августы, но не собирался на него отвечать. Внутри распускался пурпурный цветок глухого недовольства. Августа не желала играть по его правилам. Темные боги, она все делала не так, как он привык! Другая бы поняла, Ивар оказывал ей знаки внимания, предлагал перейти на «ты», невеста же… Дочь лавочника, бывшая учительница, уже не девица! Подобным образом могла вести себя наследная принцесса.
