Книга Его счастье - Энжи Вэс

— Заходи, — от низкого голоса Оливия дрогнула так, как в детстве во время грозы.

Оливия вошла и закрыла за собой дверь. Ее поразило, с какой точностью Саймон определил, что именно она стоит за дверью. Ведь двери были не стеклянными.

Вокруг книг было не счесть! Большие под потолок шкафы и полки, а стены будто сделаны только из них и все забито книгами напрочь. Не было ни одного пустого места. Разве что несколько стен выделены для больших окон и картин. Оливия шла по дорожке из темного ковра прямо к Саймону, который сидел спиной к ней в кресле. В камине огромных размеров горел огонь.

— Ты всегда так скребешься под дверями, притворяясь иностранным шпионом? — Саймон потягивал бренди, вытянув ноги в сапогах на маленький, но крепкий журнальный столик.

Оливия усмехнулась, проводя пальцами по корешкам книг разных жанров и размеров. Взяв одну из них, она вскользь пролистала ее. Оливия, прикрыв глаза, вдохнула аромат хрустящих страниц и комнаты, в камине которой приятно потрескивали дрова.

— Из меня бы он вышел гораздо лучше, чем из тебя, когда тебе было тринадцать. — Она повернулась к нему, поставив книгу на место. — Я всегда находила тебя, когда ты следил за мной или пытался отыскать.

Саймон лениво посмеялся, грея глаза в пламени.

— А я-то думал, что мы играли. Оказывается, ты по-настоящему пряталась от меня. Я и не знал тогда, что стал объектом твоей ненависти. — Он сделал большой глоток бренди.

От Саймона веяло легкой хандрой и ей тоже вдруг стало печально. Она прошла и села рядом в другое кресло.

— Я вовсе не ненавидела тебя. Не любила, но не ненавидела. А сейчас все по-другому.

Он пронзил ее взглядом.

— Да, сейчас все по-другому. — Саймон протянул ей руку, и Оливия медленно протянула свою.

Их глаза встретились. Ладони у него были теплые. Неудивительно, что Шарлотта потеряла из-за него голову: Саймон был очень привлекательным с немалой долей обаяния. Дыхание Оливии перехватило. Однако, кажется, что не только Шарлотта сходит по нему с ума, но и она.

Оливия чувствовала, как начинает растворяться в нем, утопая все больше и больше.

— Ты выглядишь…

— Соблазнительным? Притягательным?

Оливия слегка посмеялась. Странно! Неделю назад эта фраза раззудила бы ее, и полились бы колкости с ее языка. А теперь это наводит на нее смех. Что с ней случилось?

— Ты выглядишь усталым, помятым. С тобой все хорошо?

— Все в порядке, — немногословно бросил он.

Оливия сделала еще попытку и спросила снова.

— Не забивай себе голову, малышка. Поверь мне на слово, что все хорошо.

Оливия не стала настаивать. Но ее немного обижала его несговорчивость. Она перевела взгляд на стакан в его руке, поблескивающий в свете огня.

— А мне казалось, что ты заклятый сторонник безалкогольного образа жизни. Как ты можешь выпивать сам и требовать от Фредди абсолютной трезвости? Это же лицемерно.

Саймон неустанно поглаживал большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Ее кожа была столь гладкая и бархатистая на руке, что он не мог представить, насколько она у нее мягкая под платьем. В голове поселились образы ее упругого и белоснежного тела. В паху чувствовалась знакомая боль, требующая с каждой пульсацией взять Оливию. Наверное, бренди усилил его тягу.

— Малышка, в отличие от Фредди, я обладаю самоконтролем и дисциплиной.

«Ага, твоя восстававшая плоть просто кричала про твой «самоконтроль»» — мысленно порицал себя Саймон.

— Необходимо учесть, что у Фредди эта зависимость передалась по наследству.

Ее прекрасные зеленые глаза с горящими искорками пламени выразили изумление. Вот же колдунья!

— Ты знал его родителей?

Саймон провел ее ладонью по своей щеке, не отводя взгляд. Она ощутила небольшую колющую щетину, которая норовила скоро появиться. Оливия была очарована им. Сердце готово выскочить из груди с минуты на минуту от одного только взгляда.

— Не знал. Но склонность к алкогольным пристрастиям всегда передается по наследству. Ясно, что родители или родственники Фредди имели такие же проблемы.

Возникла необъяснимая тяга расстегнуть верхние пуговицы его рубашки, стянув ее, и дотронуться до горячего и сильного тела. Низ живота тянуло, а дыхание стало прерывистым. Оливии вдруг стало жарко и не понимала, от камина ли это. Но ей хотелось скинуть с себя эти юбки и чулки, предаваясь свободе и воздуху. Голубые глаза, казавшиеся ей иногда ледяными и суровыми, подогревали в ней уверенность и желание. Два чистых, как небо, озера любовались ею. Оливии невероятно сильно захотелось в них утонуть вместо того, чтобы говорить о родословной лакея.

— Иди сюда, — произнес Саймон хриплым голосом, поставив стакан на столик и хлопнув по колену.

Оливия немного неуверенно пересела к нему. Саймон глядел на нее, нежно поглаживая затылок. Выдернув у нее из прически несколько шпилек, вся конструкция развалилась. Длинные волнистые волосы расстелились по плечам и спине. Перейдя от затылка к шее, Оливия закрыла глаза и выдохнула. Ее голова откинулась назад, открывая спереди бархатистую шею. Губы Саймона прильнули к ней. Он целовал ее так, будто его мучала жажда, и он слизывал с нее капли свежей росы. Каждый сантиметр был одарен поцелуем. Саймон повел губами выше к мочке уха, отчего он услышал ее стон. Саймон внезапно остановился, посмотрев на нее. В глазах Оливии читалось разочарование и одновременно смятение.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Оливия?

Замешательство сменилось игривостью. Она провела пальцами от открытого ворота рубашки к торсу и остановилась прямо перед отвердевшей плотью. У Саймона подступил ком к горлу.

— Я хочу тебя.

— Ты уверена? Милая, если мы сделаем это, обратного пути не будет. — Он говорил со всей ответственностью, как командующий взводом. — Ты станешь моей, понимаешь?

Оливия приложила пальцы к его губам.

— Я понимаю, Саймон. Но это то, чего я хочу всем сердцем.

Саймон, взяв ее пальцы, поцеловал их. Притянув ее к себе ближе, он схватил ее за бедра. Оливия почувствовала его теплое естество сквозь брюки и потерлась о него. Саймон зарычал сквозь зубы. Оливия начала стягивать с него рубашку, но он остановил ее.

— Если тебе суждено стать моей, то это произойдет в более достойном для тебя месте, но не в кресле библиотеки. — Он взял ее на руки и пошел к боковой двери.

Оливия не могла не думать о том, испытывает ли Саймон тяжесть, держа ее на руках. Она была достаточно тяжелой и знала это.