Видимости не было никакой. Орловский с трудом смог разобрать, что двое из приблизившихся держат низко опущенные винтовки без штыков. Чем была вооружена остальная троица, он разглядеть не мог, но, судя по положению рук, это были револьверы или просто ножи.
– Шаг – стреляю!
В подтверждение фразы сухо щелкнул взводимый маузер.
– Ты че?
Фигуры застыли, но вскоре две из них вновь двинулись на Орловского.
До них оставалось всего-то пара шагов, и никакого выбора у Орловского не осталось.
– Не дури… – начал было один из бандитов, но докончить фразу ему было не суждено.
Выстрелы маузера разорвали тишину. Орловский стрелял от бедра, практически не целясь, но промахнуться на таком расстоянии было невозможно.
По две пули в каждого из пятерки, затем уход в сторону. Левая рука автоматически вставила новую пачку. Одно нажатие большого пальца, и магазин вновь заполнился патронами. Теперь еще один стремительный шаг влево.
В следующий миг от забора грянул выстрел. Судя по звуку, из нагана. Только стреляли туда, где Орловского уже не было.
Георгий в ответ выпалил по вспышке и с удовлетворением услышал слабый вскрик.
Вновь бросок. В темноте Орловский зацепился за одно из тел, упал, но вскакивать не стал. Напротив, он перекатился под прикрытие лежавшего бандита и упер руку в еще трепыхающееся тело.
Все-таки у забора остались еще двое. Один из них по примеру приятеля открыл огонь из револьвера, зато второй с неожиданной прытью попытался перепрыгнуть на другую сторону. Его более темное тело на секунду обрисовалось на чуть более светлом фоне забора у самой верхушки, и пришлось в первую очередь заняться им.
Будь видимость хоть чуть получше, Орловскому хватило бы одной пули, а так пришлось для гарантии истратить целых три. Незадачливый беглец с шумом рухнул с забора по эту сторону, однако возня с ним дала возможность последнему уцелевшему определить место, где залег Георгий.
Да и стрелком он оказался относительно неплохим. Орловский почувствовал, как минимум две пули вошли в служившего прикрытием бандита, и последний пару раз дернулся и затих.
В следующий миг Орловский поставил точку в истории короткого нападения.
Он полежал с полминуты, прислушиваясь. Кто-то стонал у забора, чуть шевелился один из пятерки, но в целом было на изумление тихо. Обыватели молчали, словно не слышали ничего, или, что вернее, в ответ на выстрелы попрятались как можно надежнее и затаеннее. Да только куда можно спрятаться от жизни?
Орловский осторожно поднялся и медленно двинулся к забору. Маузер он держал наготове и с сожалением думал, что в нем осталось лишь пять патронов.
Так, вот одно из тел. Орловский кое-как разглядел, что одет незадачливый разбойник в штатское. Впрочем, в нынешнее время это не говорило ни о чем. Большинство солдат были обычными дезертирами, от сознания собственной безнаказанности поленившимися скинуть ставшую привычной шинель, однако и те, кто одет в пиджаки, вполне могли недавно носить армейскую форму. Да и оружия на руках оказалось столько, что его должно было хватить на доброе десятилетие. Только патроны…
Ладно, с этим все ясно. Орловский шагнул к стонавшему, тому, кто так старательно добивал своего товарища, и застыл над ним призраком неотвратимого возмездия.
Последний из бандитов лежал, сжимая рукой грудь. Георгий присмотрелся, отбросил на всякий случай в сторону валяющийся рядом револьвер и поинтересовался:
– Кого ждали?
Ответом был очередной стон, словно он мог разжалобить Орловского.
– Отвечай! – рявкнул Георгий и более спокойным тоном сообщил: – Ответишь – дам тебе шанс. Нет – добью.
– Никого, – выдохнул раненый.
– Тогда чего напали?
– Мы не нападали. Мы же не знали, что стрелять начнешь… – Паузы между словами были большими, видно, говорить бандиту удавалось с трудом.
– Не ври, – предупредил Орловский. – Не поверю.
– Думали, может, буржуй пройдет, деньгами поделится…
– А я ведь предупреждал насчет лжи. С такого расстояния шинель не разглядеть, – покачал головой Георгий. – Сам выбрал, обижаться нечего.
Выстрел на мгновение нарушил воцарившуюся тишину, и вновь наступило спокойствие.
Орловский уже хотел идти дальше, но что-то заставило его взглянуть на беглеца. Насколько вообще возможно было на кого-то посмотреть в такой тьме.
Интуиция не подвела. Не в смысле, что покойник кого-то напоминал. Георгий вообще не смотрел ему в лицо. Зато через плечо бандита была переброшена знакомая деревянная кобура, а в карманах Орловский нашел целых три пачки патронов к маузеру.
Он не спеша забрал их себе, подумал и вернулся на середину улицы, где разлеглась настырная пятерка.
Пришлось обыскать двоих с винтовками. У одного была японская «арисака», из тех, которыми был еще летом шестнадцатого перевооружен Северный фронт, но рядом со вторым лежала обычная трехлинейка, а поверх солдатской шинели поместился матерчатый патронташ. Правда, неполный, всего шесть обойм, только при нынешней бедности и один патрон скоро мог стать богатством.
Больше Орловский не тронул ничего. Конечно, не годится оставлять на улицах оружие, но, с другой стороны, его уже на руках столько, что несколько единиц ничем не изменят общей картины. Может, попадет хорошему человеку. Когда все головорезы вокруг вооружены до зубов, нормальным людям приходится защищаться.
Дальше Орловский двинулся настороже. Он внимательно вглядывался в каждую подворотню, присматривался к каждой тени, однако никого по пути не было.
Зато где-то в стороне вспыхнула такая обильная стрельба, что живо напомнила Георгию войну. Часто громыхали винтовки, отчетливо вели свои строчки несколько пулеметов, и не хватало лишь артиллерии, чтобы назвать происходящее не боем, а сражением.
Только кто и с кем? Запасные с запасными, или все-таки кто-то решил организовать нападение на юнкеров? В том, что столкнулись две силы, сомнений не было.
В некотором отдалении уже замаячил вокзал. Вокруг него как ни в чем не бывало продолжали гореть фонари, словно прилегающая к железной дороге территория оставалась клочком прежнего мира или просто пользовалась некоторыми льготами.
А на пути к ней выросло сразу с десяток силуэтов, и слабые отсветы фонарей тускло отражались от примкнутых к винтовкам штыков.
Орловский продолжал идти на заставу. В конце концов, на нем такая же форма, да и не дело для офицера шарахаться от солдат.
Он невольно вспомнил свое бегство от Веры и едва сдержал улыбку. Кто бы рассказал – не поверил. И постыдно в панике удирать от простой девушки, и в то же время что-то в душе шептало ему о правильности поступка. Словно при этом он избежал какой-то неведомой, однако страшной опасности. Знать бы еще какой.
