императорская власть – замена родительской; мой непосредственный опекун (формально он им стал на время обучения) в лице внезапно вытряхнутого из загашника ректора; свидетели Юань Шуай и Да Сьон…
– Только невесту осталось уговорить, – пробухтела я себе под нос и тут же получила перекрестье возмущенных взглядов – со всех сторон зашипели и засверкали глазами. – Ну что, что? Да помню я, что слово дала. Но почему надо выходить замуж в какой-то дыре, одетой непонятно во что, и…
– Так, – возмутился лис. – Отставить препираться! На! – В меня прицельно полетел кусок красной ткани. Повис на голове, загородив обзор. – Все, алая фата в наличии, слово согласия ты уже дала, все по местам, будем кланяться. Медведь, оглашай.
Да Сьон только хмыкнул, придержал за руку своего дернувшегося было домашнего дружка (да, я бессовестно подглядывала, сдвинув алую «фату») и традиционно зычным для китайцев голосом начал выкрикивать команды:
– Первый поклон земле и небу!
– Второй поклон родителям новобрачных! Императорская чета за них.
– Третий поклон друг другу!
– Все, можешь раздевать, – сдернул с меня занавеску лис и впился в губы поцелуем.
А я что, я ничего. Я замуж вышла…
И это значит, что беспокоить меня неудобными вопросами до конца медового месяца невежливо и вообще неприлично!
Хе-хе.
– А ну, стой! – сообразил Гу Юнжень. Орал он лису, оперативно, под прикрытием оскалившегося Баосы, тащившему меня в новый, только что открывшийся проход – в конце этого коридора светилось небо, и было понятно, что лабиринту там конец. – Стой!
– Да щаз, – бормотал мне в грудь Сан Линь, только прибавив ходу. – Моя жена, значит, и секреты мои. Я еще не решил, надо ли ими делиться. И вообще… мы заняты, приходите года через два!
– Увидимся в академии! – успела крикнуть я, пока меня несли в направлении медового месяца. – Когда-нибудь! Господин глава, соберите мои пожитки, пожалуйста! И осторожно с ингредиентами! Ланлинь! Кофе им не давай, самим мало! Пробирки не побейте!
– Она еще и командует, – уже едва слышно долетело до меня возмущение почти императора. А больше ничего не долетело, потому что мы выскочили на поверхность и Баосы тут же взлетел, оседланный лисом.
– Куда? – еле выдохнула я, когда очередной поцелуй в небе на секунду прервался.
– Не знаю, – бормотнул Сан Линь. – В гостиницу?
– Ну да! – Я ущипнула его за ребра. – В академию!
– Зачем?! Чтобы нас нашли?
– Как раз там искать будут в последнюю очередь. И все равно не найдут, пока сами не вылезем. Мы в подвале спрячемся.
– В том самом? – Взгляд мужа заволокло пеленой.
– Ага, – хихикнула я. – Привяжу тебя голым к кровати и…
– Полетели! Быстро!
Прошло семь дней. На академию плавно опускались сумерки, легкий вечерний ветерок трепыхал полупрозрачные шторки в моем жилище, я же, едва не мурлыкая от предвкушения, сосредоточила свое внимание на чашке с обжигающе горячим «три в одном». Поторопившись и сразу отхлебнув, я уже обожгла себе язык и теперь терпеливо ждала, пока напиток остынет. Можно было, конечно, остудить при помощи ци всего на пару градусов. Но за последнюю неделю полнейшего дурдома у меня едва ли не впервые выдалась свободная минутка, и хотелось сделать все как полагается, как в прежней жизни, где никакой ци не существует. Я и так эту минутку с боем вырывала у лиса, который всерьез загорелся идеей длить медовый месяц в подвале как можно дольше. Нет, не то чтобы я против, но не всю жизнь же?!
Кажется, только вчера мы выбрались из того проклятущего лабиринта, еще толком не осознав случившегося. Только вчера я привязала одного двухвостого… кхм… как и где грозилась.
Это было очень здорово. И надо будет обязательно повторить, конечно. Только вот все так завертелось, что пришлось прервать медовый месяц.
Все барды, летописцы и сплетники империи уже на каждом шагу вещают о неземной любви между двумя представителями древней династии. Ведь только высокие чувства могли толкнуть Гу Юнженя и Ланлинь вместе взяться за артефакт… А что им сказать на это? Что у дураков мысли сходятся и так получилось, что конкретно в тот миг ни один из них не думал даже о престоле? В сказку о любви поверят охотнее.
Вот и приходится им отдуваться, готовиться к пиршеству в честь их предстоящей свадьбы… Точнее, готовится больше Пылинка, пусть и вопила поначалу громче всех, отказываясь принимать такой исход. Гу Юнжень сейчас занят переворотом. А кто сказал, что будет легко? Звезда Звездой, а прежний император не торопится покидать дворец.
Полнейшей неожиданностью стало, что ректор принял сторону Гу Юнженя. То ли впечатлился тем, что тот в пещерах все же кинулся его спасать, то ли выбор Небесной Звезды заставил Се Лянченя пересмотреть свои взгляды. То ли за уши оттаскал, внушил чего надо и простил.
Как бы там ни было, многие прислушивались к мнению ректора и вслед за ним стали поддерживать бывшее главзло. Но надо отдать должное – и сам Гу Юнжень не опустился до кровопролития, в большинстве случаев решая все относительно мирным путем… Во всяком случае, без смертей.
Не будь дурак, понимал, что стоит ему вернуться к прежним методам, как от него тут же отвернутся новоприобретенные сторонники. Да и Пылинка опечалится. А печальная Ланлинь – это слишком даже для главзла. Она не только здорово умеет на совесть ему давить, щедро шандарахая по мозгам своим лотосом. Она еще и верещит на редкость противно и кидается в будущего мужа чем попало, если довести.
Главзлу я никакие ромашки на заднице не рисовала, иммунитетом от лотоса и от кувшинов по башке там не пахнет, так что пусть отдувается, перевоспитывается, а Пылинка рядом с ним взрослеет. Ей приходится – даже собственные истерики теперь надо применять исключительно с умом и на пользу делу.
Казалось бы, вот мы и пришли к финалу дорамы. Да, не совсем такому, каким он должен быть, но кого волнуют эти мелочи? Судя по тому, что Сиян так и не проявил своего присутствия, а мир не схлопнулся, как тот грозился, такой хеппи-энд тоже всех устраивает.
Что же насчет меня? Планировалось, что, как только мое участие во всем этом дурдоме больше не будет необходимым, я наконец-то вернусь к любимому делу. Что же имеем по факту?
К любимому вернулась, тут и не поспоришь… К конкретному такому, двухвостому и хитрожопому. И он даже не имеет ничего против того, чтобы я спокойно доучивалась и занималась своими опытами… Но без отрыва от семейной жизни. И даже умудрился у Се Лянченя выбить разрешение для себя проживать на территории
