так играть с тобой или Келли.
Она кивнула и взяла меня за руку.
— Сегодня утром она спросила меня: мой ли ты парень.
Мое горло слегка сжалось, а голос охрип.
— И что ты ответила?
Слоан улыбнулась.
— Что ты мой парень. Но на самом деле ты мой мужчина. — Она игриво подтолкнула меня. — Ты слишком суровый и сексуальный, чтобы быть моим парнем.
Я издал небольшой смешок.
— Думаю, ты имеешь в виду, что я слишком старый.
Она приблизилась ко мне теснее.
— Сколько тебе лет?
— Тридцать восемь.
— И ты, правда, считаешь себя слишком старым для меня?
— Да. — Я погладил ее по щеке. — Но я эгоистичный ублюдок, так что это меня не остановит.
— Хорошо, — прошептала она в ответ.
Появление Келли прервало напряженный разговор между мной и ее мамой. Мы вышли из закусочной в морозный день первого декабря, Келли шла между нами. Она взяла маму за руку, а затем осторожно потянулась к моей руке.
При ее легком колебании и напоминании о том, что она в жизни не испытывала настоящей отцовской привязанности, я проигнорировал не утихающий, как бы я ни старался, страх и взял ее крошечную ладошку.
Милая улыбка Келли прорезала этот страх, притупляя его, пока, в конце концов, его не поглотила уверенность. Кроме вида ее счастливого личика от того, что она шла рука об руку со своей мамой и мной, ничего больше не имело значения. Никто не знал, что принесет будущее. Но в настоящий момент я мог бы дать это Келли.
Я мог бы дать это им обеим.
Потому что я тоже этого хотел.
Страшно признаться, но это была правда.
Келли, замкнутый ребенок с незнакомыми людьми, без умолку болтала, пока мы шли по Принсес-стрит. Меня это радовало. Радовало видеть, что инцидент с отцом, произошедший несколько недель назад, не слишком сильно ее травмировал. Слава богу за детскую стойкость.
— Ох! — Испуганный вздох заставил меня перевести взгляд с Келли на женщину, с которой мы едва не столкнулись.
Я в шоке остановился. Мои щеки покрылись мурашками, и я смутно осознавал, что прохожие натыкаются на нас и раздраженно бормочут, вынужденные нас обходить.
Пальчики Келли сжали мою руку, но я не мог оторвать взгляда от знакомого, но все же изменившегося, лица пожилой женщины.
Мамины голубые глаза, того же оттенка, что и мои, были широко распахнуты. Ее губы приоткрылись, но затем снова сомкнулись.
Ее взгляд метнулся к Келли, потом к Слоан и вернулся ко мне.
Когда она ничего не сказала, я резко кивнул ей и повел Келли и Слоан в обход нее.
Я чувствовал вопросительный взгляд Слоан, но смотрел прямо перед собой и не оглядывался.
Я никогда не оглядывался.
Позволял себе оглянуться только раз в год, и это время выпадало не на эту неделю.
— Кто это был? — наконец, набралась смелости спросить Слоан через десять минут, когда Келли отвлеклась на детскую бижутерию в маленьком бутике на мощеной улочке Роуз-стрит.
— Никто, — отрезал я.
Если мой тон звучал недостаточно предупредительно, я бросил на нее холодный взгляд и присоединился к Келли.
— Выбери что-нибудь, — предложил я, заметив ее интерес к витрине с браслетами.
Глаза Келли расширились.
— Тебе не обязательно.
— Выбирай, — настаивал я.
Ее радость по поводу браслета немного отвлекла меня от моей мамы, которую я не видел двадцать лет. Когда я вернулся к Слоан, чтобы обменяться с ней веселыми взглядами, обнаружил, что она, прикусив губу, задумчиво смотрит на витрины.
Меня охватило беспокойство, и когда она, наконец, посмотрела на меня, то по ее непривычно бесстрастному выражению лица я не мог понять, что происходит.
Затем она вздохнула и с улыбкой, не коснувшейся ее глаз, покачала головой.
— Ты ее балуешь.
Я пожал плечами, пытаясь избавиться от беспокойства.
— Ее нужно баловать.
Слоан кивнула и махнула Келли, чтобы та вышла из магазина.
— Пора возвращаться.
Нам нужно было успеть на поезд до Инвернесса, а оттуда ехать в Арднох. Однако напряжение, возникшее между нами, мне не понравилось. Я не хотел иметь с этим дело вдобавок к воспоминанию об ошеломленном лице моей матери на Принсес-стрит.
На платформе вокзала, в ожидании прибытия поезда, я встал позади Слоан и провел рукой по ее бедру так, чтобы Келли не увидела. И поцеловал ее в висок.
Когда Слоан прижалась ко мне и погладила мою руку, я с облегчением глубоко вздохнул.
ГЛАВА 33
В спортивный зал нас допустили только при условии, что мы будем соблюдать тишину. Уокер, Риган, Тейн и я заняли несколько мест на трибунах огромного помещения, где вскоре должна была состояться первая аттестация Келли и Льюиса по тхэквондо.
Уокер мудро посоветовал нам занять места в первых рядах, потому что наших детей оценивали первыми, и после этого мы собирались уходить. За все время занятий Келли мне не удалось посетить ни одно. Она показывала мне свои движения дома, но это было не то же самое, и я носила в себе определенную материнскую вину за мое отсутствие в той части ее жизни.
Сейчас были выходные после нашей поездки в Эдинбург с Уокером. Теперь все наши друзья знали, что мы встречаемся. Монро пришла в восторг, Бродану следовало прекратить дразнить Уокера, иначе он рисковал лишиться глаза, а Риган все утро бросала на меня ликующие взгляды. Женщина была на год старше меня, но по ее поведению, можно было подумать, что ей тринадцать.
Уокер сел слева от меня, Риган — справа, а Тейн — справа от Риган. Она подтолкнула меня коленом, и я встретилась с ее сияющим взглядом. Она поиграла бровями.
Я расхохоталась.
— Может, хватит уже? — шепнула я.
— Ты и Уокер. Я так и знала, — прошептала она в ответ.
— Любой, у кого есть глаза, знал бы это, — пробурчал Уокер слева от меня, осматривая спортсменов.
Тейн подавил смешок, но я не смогла скрыть улыбки в ответ на ухмылку Риган, когда она повернулась лицом к залу.
Что мне нравилось в Уокере, так это то, что он ни от чего не прятался. Несмотря на сопротивление своему влечению ко мне, он его не скрывал. Даже при том, что никогда не стремился к отношениям, он не отрицал того, что хотел быть со мной.
Рассказывал он о себе не часто, но когда я спрашивала, отвечал.
Поэтому меня обеспокоило то, что он не рассказал мне о пожилой женщине, с которой мы столкнулись в Эдинбурге. Избегать правды было не в духе
