может быть срок? Три недели максимум. Но как… Мы же… Ты же предохранялся!
— Не всегда, — признаюсь я. — Ну, то есть, мне казалось, что я в тебя не попадал. Видимо, головастики сами заползли. Звери просто!
Юлька смеется. И озирается по сторонам, как будто не понимает, где находится. Почти уверен, что она не заметила, как мы добрались домой. Всю дорогу сидела, погруженная в себя, прислушивалась к своим ощущениям. К тому чуду, которое сейчас живет внутри нее.
— Мы у тебя, — то ли утверждает, то ли спрашивает она.
— У нас, — поправляю я.
— У нас… — рассеянно повторяет Кошка.
— Кстати, у нас пятнадцатого октября свадьба, — осторожно говорю я. — Регистрация назначена на три часа.
Юлька ещё более ошарашенно, чем до этого, хлопает ресницами.
— Так вот почему Варлам тогда сказал, что ты выйдешь как раз к свадьбе… Он знает!
Я киваю.
— И мой папа… вот о чем вы болтали по телефону!
Я снова киваю.
— Все знают! — наконец, осеняет Кошку. — Ты готовил свадьбу за моей спиной! Михей, я тебя убью!
— Любишь? — переспрашиваю я.
— Очень… Но все равно побью подушкой.
— Давай.
— Сейчас.
Юлька резко вскакивает и убегает.
— Ты куда?
— В туалет! — раздаётся из коридора.
— Опять?
— А ты помнишь, сколько я выпила?
* * *
— А платье? — спрашивает уже немного успокоившаяся Юлька.
Мы лежим в кровати. Хотя ещё пятнадцать минут назад не просто лежали. После того, как разъяренная Кошка отлупила меня подушкой, мы жарко и страстно помирились. Два раза.
— Завтра поедем в свадебный салон, — успокаивающе произношу я.
— А туфли?
— Туфель там тоже навалом.
— А прическа?
— На выбор три лучших стилиста.
— Михей…
— Что еще, моя прелесть? Я обо всем позаботился. У меня десяток помощников.
— У нас будет ребенок… — выдыхает Юлька.
— Ещё поплачем? — улыбаюсь я.
— Да… чуть-чуть. Можно? От радости.
— Тебе можно все!
Эпилог 1
Юля
— Он на меня смотрит?
— Не пойму… — смеется Соня.
— Нет, ну правда!
— Да он от тебя глаз не отрывает! Ни на секунду!
— Блин…
— А что не так? Жених должен смотреть на невесту.
— Но не в тот момент, когда невеста собирается заняться кое-чем запрещенным. Но очень-очень приятным…
— Как интересно, — встревает Яна. — Я тоже хочу.
— И я! — добавляет Соня.
— Вам вряд ли понравится.
Я беру со стола горчицу в соуснике, запускаю палец в аппетитную густую смесь и сладострастно его облизываю.
— М-м-м! Кайф! Какой же это кайф…
Проходит буквально секунда — и соусник мягко выскальзывает из моих рук. Я чувствую, как к моей спине прижимается мощная медвежья грудь. А его ладони перемещают запрещенное лакомство куда-то прочь с моих глаз.
— Ну Миша-а-а! — тяну я.
— У тебя будет изжога.
— Врач сказала, что чуть-чуть можно!
— Чуть-чуть ты съела за завтраком.
— Откуда ты знаешь? Я завтракала без тебя.
Сегодня я ночевала в своей комнате, теперь уже бывшей. В съемной квартире, которую мы с девчонками когда-то сняли втроем, а теперь Соня осталась там одна.
Да, последнюю ночь я провела как положено — вдали он жениха. И замуж выходила из девичьего дома, как советовала моя мама. Под ее присмотром и при активной поддержке любимых подруг, у одной из которых уже очень заметный и очень красивый беременный живот… У меня скоро будет такой же! А пока в моем организме произошли лишь небольшие изменения. В районе груди.
А, ну да. Еще у меня сильно изменились вкусы…
Михей смотрит на Соню.
— Ну что, ела она горчицу на завтрак?
— Ну…
Подруга не хочет меня сдавать.
— Да ладно! Я ее знаю. По-любому, намазала зефирку горчицей и съела.
— Не зефирку. Зефирки не было! — жалуюсь я. — Пришлось сделать бутерброд из горчицы и ободранной конфеты “Птичье молоко”.
— Ободранной? — переспрашивает Михей.
— Она ободрала с нее шоколад, — объясняет Соня.
— Ты моя извращенка!
Теперь я чувствую Михея не только спиной. Он прижимается ко мне всем телом. Вдавливается в меня и как будто даже проникает под кожу.
Мы сливаемся. Смешиваемся. Становимся одним целым. Смешиваться с ним так приятно…
А я думаю о том вечере, когда, встав на безумные шпильки, нарядившись в узкую юбку с разрезом и открытый топ, я пыталась его соблазнить.
Я тогда также спрашивала Соню, смотрит ли Медведь на меня. И он не смотрел!
А я так хотела, чтобы он не сводил с меня влюбленных глаз. Чтобы сходил с ума от меня. Так же, как я сошла с ума от этого прекрасного, мощного, необузданного и нежного зверя…
Я хотела быть с ним. И больше ни с кем. Может, я уже тогда, втайне от самой себя, придумывала имена нашим будущим детям… А что? Все так делают. Я же не думала, что события будут развиваться с такой сумасшедшей скоростью!
Боже, тот знаменательный вечер был всего два месяца назад!
А теперь мы не просто вместе — мы уже часов шесть как женаты. А через восемь месяцев у нас родится малыш…
Я поворачиваюсь лицом к своему мужу. Смотрю в его глаза… да, они безумно влюбленные. Внимательные. Нежные. Он все время вглядывается в мое лицо, как будто хочет уловить малейшие оттенки настроений.
— Что не так? — спрашивает Михей. — По-моему, свадьба удалась.
— Свадьба просто потрясающая! Все, как я мечтала. Но…
— Что, Котенок?
— У нас тобой все так быстро, — вздыхаю я. — Просто невероятно. У нормальных людей так не бывает.
— Так то у нормальных! — хохочет Медведь.
— А мы что, совсем ненормальные?
— Наш диагноз давно очевиден. Пойдем.
Он берет меня за руку.
— Куда?
— В номер.
— Зачем?
— Ты задолжала мне незабываемую ночь. Помнишь?
— Разве мало у нас было незабываемых ночей? — лепечу я.
— Пф-ф-ф! Конечно, мало! Я еще не распробовал все твои вкусняшки.
— Не распробовал?
— А они с каждым днем все вкуснее и вкусне…
Он затаскивает меня в лифт. Прижимает к стене. И — сразу же дергает вниз мое платье в районе декольте. Секунда — и его язык уже на моих ставших невероятно чувствительными сосках.
— Боже, Михей, ты что творишь… — только и могу простонать я.
— Хочу намазать их взбитыми сливками. Всю тебя. Бросить в ванну из взбитых сливок, а потом медленно облизывать. Вот здесь. И вот здесь. И очень-очень долго — здесь….
Его рука уже под платьем. Изучает крой моих белых кружевных трусиков.
Лифт останавливается.
Михей подхватывает меня на руки и заносит в огромный номер для новобрачных — он один расположен на верхнем этаже загородного гостиничного комплекса.
— А я бы лучше намазала горчицей твоего удава, — мечтательно произношу я.
— Что? — замирает Михей. — Ты серьезно?
