— Господи! Почему же она мне не рассказала!
— Она рассказала мне. Признаться, я дал ей немного денег. Взаймы. Но это не могло продолжаться до бесконечности!
— Значит, она зарезала следователя? — шепотом спросила Прасковья Федоровна.
— Ну да. Я сам заехал к Колыванову и сказал, что в курсе его бизнеса. А у моего тестя такие связи, в том числе и среди крупных милицейских чинов, что следователь напугался. Я — не Кира. Сейчас идет охота на оборотней в погонах. Чистка в органах. За них взялись всерьез. Колыванов и так сидел словно на иголках. Не сегодня-завтра его могли задержать при получении взятки. И он согласился приехать на вечеринку. Чтобы сыграть роль… Представителя закона, да. Чтобы шантажисты испугались. Это подтолкнуло бы их к активным действиям. Кира оправдала мои ожидания. Я специально не давал ей дозы, и она была на взводе. И у нее не было денег, чтобы заплатить шантажисту. А тут пришел Колыванов. Кира испугалась, что с нее опять станут требовать деньги. Никто не брал из сейфа нож. Кира осталась одна в комнате, а она знала от Инги обо всех тайнах моего дома. Подружки обменивались секретами. Так вот, она взяла нож и нажала на рычаг. В это время Валентин уже вышел из кабинета. Мы стояли в коридоре и разговаривали. Кира слышала голоса. Она зашла в кабинет. Колыванов растерялся. Он-то не знал про тайную дверь! Кира подскочила, ударила его ножом и…
— Понятно, — сказал Артем. — Расправилась с шантажистом.
— Он два года соки из нее выжимал, — вздохнул Грушин. — Бедная женщина!
— Вот сволочь! — с чувством сказал Сид. — Если бы я знал!
— Да, Сидор. Ты не отличаешься сообразительностью! Впрочем, не ты один.
— Попрошу не оскорблять моего мужа! — вмешалась Прасковья Федоровна. — Вы ничего не докажете! Кира покончила с собой!
— Это уж как следствие решит. Теперь переходим к моей истории, — возбужденно потер руки Даниил Грушин. — С двумя убийствами все понятно. Но был еще Ваня Смирнов.
— Шантажист, — откликнулся Артем. — Теперь понятно: четвертая пара — свидетель наезда и водитель, сбивший человека.
— Совершенно верно! — сказал Даниил Грушин. — Это я подал Ване идею с шантажом. Тогда, в марте, он по привычке пришел ко мне и рассказал о том, что случилось. Между делом, потому что главная его забота — Ирочка.
— Кто это — Ирочка? — напряженно спросил Борисюк.
— Его девушка. Интересная особа! Акула! Вытягивает деньги из бедного Вани. То есть вытягивала. А сама погуливает на стороне. Ваня приезжал ко мне со своей печалью: как удовлетворить растущие Ирочкины аппетиты? Мол, не хочет она жить с его родителями. А снимать квартиру дорого. Работать Ирочка не хотела, а Ваниной зарплаты на двоих не хватало. Я и посоветовал ему взять деньги с Валентина. На квартиру. Получилось.
— Сволочь, — сквозь зубы сказал Борисюк. То ли по отношению к Ване, то ли в адрес Даниила Грушина.
— Спасибо, — откликнулся тот. — Учитывая положение, в которое ты попал, я не обижаюсь. Тебе теперь придется-таки сесть за два убийства. Не надо было сбегать с места происшествия. Пострадавший был пьян. Может, и обошлось бы. А ты сбежал. Потому что трус. И стал платить. Опять-таки потому что трус! Каждый месяц перекладывал деньги из конверта со своей зарплатой в другой конверт. Нет, Ваня не делился с Ингой. Он вошел во вкус. И подумал: а почему бы не шантажировать своего шефа? Которого, между прочим, терпеть не мог!
— Что-о? — оторопел Артем.
— Иметь деньги, чтобы снимать квартиру, — это хорошо. Но еще лучше купить свою. Ирочка хотела поехать в Италию. Кстати, она и поехала. В мае месяце. Артем, догадываешься, на какие деньги? И у нее появилась шикарная беличья шуба до пят.
— Меня шантажировал Ваня Смирнов?!!
— Да. Тихий, незаметный Ваня. Всякое терпение имеет предел. Ваня был предан мне и только мне. А его передали Артему. Как вещь. Ваня не только снял с нового шефа деньги, крупную сумму, но и отомстил. Тихий-тихий, а самолюбие у него было!… Тайное. А насчет остального я ему подсказал. Как брать деньги, на кого перевести стрелки. Он до ночи сидел в приемной, ждал шефа и гонял по полю разноцветные шарики. И отправлял свои послания, зная, что подумают прежде всего на Ингу. Ну кто принимает в расчет личного шофера? Тихого, незаметного, безотказного Ваню Смирнова? А ведь он был интересным собеседником, когда разговорится! Я буду без него скучать. Жаль. Искренне жаль.
— Но тогда Инга… — начал было Артем и вдруг осекся.
— Инга шантажировала меня, — спокойно сказал Грушин.
— Что-о?! — вновь вскинулся Артем.
— Что слышал. Те записи. Их сделала она. Я, признаться, потерял бдительность. И недооценил Ингу. Забыл, что нет ничего опаснее женщины, оскорбленной в лучших своих чувствах. А она разозлилась всерьез. Когда поняла, что выйти за меня замуж не удастся, решила заработать на мне хорошие деньги и решить квартирный вопрос. Она сунула под кровать диктофон и записала несколько наших разговоров. В постели чего только не наболтаешь! А однажды умудрилась тайком включить видеокамеру и сделать запись. Ту самую, Артем, которую ты видел.
— Скажите пожалуйста! — всплеснула руками Прасковья Федоровна. — Выходит, мы с бедняжкой занимались одним и тем же?
— Совершенно верно, — кивнул Даниил Грушин. — Только вы — женщина со средствами. Вы делали это чужими руками. А Инга сама. Я, признаться, наговорил много лишнего. Чего мне вовсе не следовало говорить. Тем более Инге. Но она умела слушать. Да ты, Артем, знаешь, — с усмешкой посмотрел Грушин на бывшего друга.
— И что же ты ей такого наговорил? — напряженно спросил Реутов.
— Об Ольге. О том, какая она недалекая женщина. И я не испытываю к ней влечения как к женщине. Потому и изменяю. То есть изменял. С некоторых пор я этим не занимаюсь. Надоело. Это, в конце концов, скучно. Еще я наговорил лишнего о тесте. О Семье. И это более опасно. Папу трогать нельзя. И маму тоже. Это святое. Я у нее в любимчиках хожу. А тут вдруг открыть свою душу. То, что я на самом деле о них думаю. Когда я услышал записи, мне стало не по себе. Я спросил у Инги: «Чего ты хочешь?» И она ответила: «Денег». Ведь у нее уже был на примете Артем! Более легкая добыча. Она в самом деле не хотела от меня ничего, кроме денег. Сказала, что я ей опротивел. И я платил. Но последнее время Инга стала делать намеки. Мол, такая жизнь ей надоела, она хочет измениться. Исправиться. Стать хорошей. Смешно! «И сколько же тебе надо, чтобы стать хорошей?» — спросил я. Она ответила: «Пятнадцать тысяч долларов».
— Взнос за квартиру, — усмехнулся Валентин Борисюк. — Оставшаяся часть суммы.
— Именно, — кивнул Грушин. — Но я не мог взять такую сумму из семейного бюджета без объяснений. Дела моей фирмы идут неважно. Ко всему прочему, Ольга начала что-то подозревать. Инга, чтобы припугнуть меня, посылала ей на мобильный телефон CMC-сообщения. Делала намеки. Или просто молчала в трубку. Она меня задергала. От шантажиста надо избавляться способом радикальным. Но так, чтобы в тюрьму сел кто-то другой. Я ведь туда не хочу. Мне и здесь неплохо.
