нам как служите своей сестре».
Еще большее негодование вызывал у аристократии другой неравный брак — мнимого сына Грозного — Лжедмитрия I с поганой католической девкой Мариной Мнишек, которая была незавидной партией для царя.
Когда в Москву вернулся Филарет, он должен был учитывать мнение знати, которое, по всей видимости, и сам разделял.
Но прежде он облегчил участь отставленной царской невесты. На исходе 1619 года Хлопову с родней перевели в Верхотурье, а год спустя — в Нижний Новгород.
В 1621 году в Данию был направлен посол князь Львов с деликатным поручением — сосватать царю Михаилу одну из двух племянниц короля Христиана. Посол должен был присмотреться к девице, «какова которая возрастом, лицом, белизною, глазами, волосами и во всяком прироженье, нет ли какого увечья», «чтоб была здорова, собою добра, не увечна и в разуме добра». На вопрос, будет ли невесте отведен удел — «особые города и доходы», ответ посла был отрицательным. Зато надлежало спросить, сколько дадут за невестою земель и казны. Русская сторона ставила непременным условием, чтобы невеста перешла в православную веру и заново приняла обряд крещения.
Авторитет России в мире был так подорван, что король отказал царю, не вступая с ним в переговоры.
В 1623 году Романовы попытались прибегнуть к посредничеству шведского короля Густава Адольфа, чтобы через него заполучить в невесты сестру курфюрста Бранденбургского. Начались переговоры, но они сразу зашли в тупик. Король объявил, что невеста Екатерина не согласится отказаться от своей веры для царства.
Сватовство за рубежом не привело к успеху. Родители продолжали хлопоты, кроткий государь отвечал на их предложения одной фразой: «Обручена ми есть царица, кроме ее иные не хощу пояти».
Потерпев неудачу за рубежом, Филарет нарядил розыск, по какой причине отставлена царская невеста Мария Хлопова, которая ждала решения своей судьбы в Нижнем Новгороде. Во дворец были призваны иноземцы доктор Валентин Бильс и лекарь Бальцер, лечившие Хлопову. Они показали, что у невесты была пустяковая желудочная болезнь, легкоизлечимая. Лекарства больной подносил кравчий Михаил Салтыков. Взятый к допросу, он не смог объяснить, почему объявил царю, что невеста неизлечимо больна.
По этому случаю Филарет созвал семейный совет — боярскую комиссию с участием ближних людей Ивана Романова, князя Ивана Черкасского, Федора Шереметева. Было решено допросить отца невесты Ивана Хлопова и дядю Гаврилу Хлопова, чтобы разузнать дело более обстоятельно.
Отец сказал, что дочь была здорова, но после переселения во дворец у нее приключилась рвота, которая тут же прошла и более не возобновлялась. Его слова подтвердил Гаврила, вспомнивший о перебранке с Михаилом Салтыковым и «нелюбови» Бориса и Михаила Салтыковых к Хлоповым.
Розыск вступил в решающую фазу. Племянники Марфы еще не утратили влияния и всеми средствами старались положить конец розыску. Нужен был человек, который бы не побоялся бросить вызов временщикам. Таким человеком стал Федор Шереметев. Он ездил в Нижний Новгород вместе с архимандритом патриаршего Чудова монастыря Иосифом. Комиссия удостоверилась в том, что девица Хлопова здорова.
Иван Хлопов дал показания, что невесту отравили Салтыковы, предложившие ей из аптеки какой-то водки для аппетита. Дочь сказала, что недуг приключился у нее от супостат. Зато Гаврила Хлопов дал делу объяснение, всего более похожее на правду. Мария-Анастасия объелась сладостей, когда попала во дворец.
Казалось бы, дело прояснилось, и можно было играть свадьбу. Однако брак так и не состоялся под влиянием политических страстей.
Филарет давно искал повода отстранить от власти временщиков Салтыковых. Их обвинили в том, что они «государской радости и женитьбе учинили помешку», за что сослали в деревню, отобрали земли, а их мать заточили в монастырь.
Гонения на племянников и их мать слишком близко затронули интересы старицы Марфы. Она пыталась заступиться за сестру, спасти ее от собственной участи — насильственного пострижения. Симпатии царя Михаила, видимо, были на стороне матери и ее родни. Но Филарет был непреклонен.
Старица обладала не менее твердым характером и нашла способ настоять на своем. Она отказала сыну в родительском благословении. Михаил заявлял, что другая невеста ему не надобна. Патриарх был на его стороне. Но государь привык подчиняться авторитету матери и не посмел ослушаться ее: «презре себе Бога ради, а материя любве не хоте презреть».
Филарет достиг своей главной цели. Ничто не мешало ему произвести новые назначения и переменить окружение сына.
Царская невеста получила в Нижнем Новгороде извещение, что государь ее «взять за себя не изволили». Но корм Хлоповым стали отпускать в двойном размере.
Марфа Романова отложила хлопоты о женитьбе сына еще на три года. Когда Михаилу исполнилось двадцать девять лет, мать сосватала ему княжну Марию Долгорукую, дочь князя Владимира Тимофеевича. Князь начал службу при Грозном и Борисе, но получил высший думный чин лишь от царя Василия. В ополчении у Пожарского Долгорукий был одним из старших бояр.
Брак царя с княжной рюриковой крови более соответствовал ожиданиям подданных, хотя Долгорукие и принадлежали к младшей и сильно разросшейся ветви княжеского дома Оболенских.
Толковали, что невеста пришлась Михаилу не по нраву, но он подчинился матери, «аще и не хотя, но матери не преслушав».
В июне 1623 года Мария была наречена царской невестой, в сентябре был свадебный пир.
Принадлежа к иноческому чину, Филарет не мог сидеть на свадьбе «в отца место» и уступил место брату Ивану Романову. Роль тысяцкого исполнял князь Иван Черкасский. В дружках у царя были князья Дмитрий Черкасский и Дмитрий Пожарский, у невесты — Михаил Шеин и князь Роман Пожарский. Главными свахами у государя были жена Дмитрия Черкасского и жена окольничего Данилы Долгорукова, со стороны невесты — жена Михаила Шеина и жена Романа Пожарского.
Герои освободительного движения — Пожарские, Шеины, Черкасские — первенствовали на торжестве. Зато из многочисленных князей Долгоруких на свадьбу были приглашены совсем немногие.
На пиру «царицына выходу и чину в те дни не было», так как она занемогла. В январе 1624 года царица умерла. Тотчас заговорили о том, что государыню Марию Владимировну испортили «зверообразные человеки», не хотевшие «в послушании пребывати» у своего государя, а желали «своевольни быть». Кто именно имелся в виду, неясно.
Прошло еще два года, и родители вновь взялись за устройство семейной жизни сына. На этот раз выбор был сделан не старицей Марфой, а самим женихом. Видимо, чтобы отстранить старицу Марфу, решено было провести смотрины наподобие тех, которые проводил Грозный. Предание о смотринах не поддается проверке.
Михаилу приглянулась дочь ничем не примечательного сына боярского Лукьяна Степановича Стрешнева Евдокия. Лишь один из Стрешневых был записан в Тетради Дворовой
