и пошёл домой.
Несколько дней он был сам не свой. Благородному Омару даже пришлось задать ему взбучку – первую за десять лет – и выразить своё глубокое неудовольствие необыкновенной расхлябанностью слуги. Мурмук почтительно склонялся и молчал. Он усерднее обычного мыл полы, протирал пыль, чистил котлы для зелий, но перед глазами всё равно стояла ленточка, вылетающая из пустой руки.
Однажды утром Роберт постучался в окно кухни. Мурмук отложил в сторону пестик, которым растирал в ступке сухие травы, и осторожно распахнул створку.
– Что случилось?
Голубь молча показал вниз. Там, на пыльной земле двора, стояли друзья – домовая мышь Анюта и вольная морская свинка Гермоген по прозвищу Одноглазый Гер. Анюта радостно махала лапкой, а Гер, переваливаясь с боку на бок, поддерживал на весу большую книгу с белыми перчатками на обложке.
– Это что? – тихо спросил Мурмук.
– Это, мой друг, руководство для иллюзионистов-любителей. Очень полезная вещь!
– Ага, – сказал Мурмук.
– Если ты прочитаешь её, то сможешь научиться делать разные фокусы. Стать фокусником, понимаешь?
Мурмук облизнул внезапно пересохшие губы.
– А… откуда вы её достали?
Роберт склонил голову и стеснительно посмотрел вниз. Одноглазый Гер уронил книжку, выбрался из-под неё и теперь тоже радостно махал лапой.
– Спасибо, друзья. Только… – Мурмук замялся и закончил совсем тихо. – Я не умею читать…
– О! Я тебя научу! Вечером и приступим!
Голубь взмыл в небо и закружил над городом. Мурмук смотрел то вниз, то на облака, то куда-то далеко-далеко, где ничего толком и не разглядишь. Ступка выпала из его пальцев и покатилась по полу, оставляя ровный след рассыпающихся травок. Аплодисменты и голоса шумели в ушах ровной волной.
Тёплое лето сменилось осенью, а осень – снежной зимой. Они читали книжку, изучали буквы и рассматривали картинки. Фокусы оказались и сложным и простым делом. Невыносимо сложным – потому что у Мурмука не было ни человеческих пальцев, ни разного реквизита, и невыразимо простым и прекрасным делом, потому что ничем другим он не занимался с таким вдохновением и радостью. И даже просидев иногда полночи с тоскливой усталостью на душе, он вскоре всё равно возвращался к занятиям.
И настал день, когда волшебник Омар уехал по своим важным делам, а почти-волшебник Мурмук собрал своих друзей, а те – своих друзей, а те – соседей, знакомых и приятелей. И двор был полон, и карты взлетали в воздух, и ленты кружились под восторженные ахи и охи, и верёвочка, как по волшебству, разрезалась и свивалась снова. Мурмук кланялся, удивлённо таращил глаза и повторял номера раз за разом. Зрители смеялись и хлопали, и фокусник смеялся и плакал.
И был счастлив.
Принцесса и джинн
Лил Алтер
Принцесса Зайнаб умирала от духоты, жары и скуки в своём роскошном дворце. Конечно, дворец был оборудован кондиционерами и системой климат-контроля, но вокруг всё просто варилось от жары.
Эмират на берегу Арабского Залива, в котором жила принцесса, был когда-то обыкновенной рыбацкой деревушкой, удобно расположенной в устье впадавшего в залив ручья. Разбогатев на продаже нефти, город разросся, постепенно подминая под себя окружающую пустыню.
Обычно мать увозила Зайнаб от духоты, жары и пыли в более прохладные места – Лондон, Париж, Монте-Карло. Но в это лето всё изменилось: отец принцессы скоропостижно скончался, упав с лошади во время ястребиной охоты. Титул владыки, как и полагается по закону Шариата, перешёл к её дяде, который был очень строг – запретил Зайнаб покидать эмират и надумал выдать её замуж за одного из сыновей короля Саудовской Аравии, никогда ею не виденного.
В этот день принцесса решила поехать на Великий Базар. Как полагалось приличной девушке, прежде чем покинуть дворец, она накинула поверх платья «от Диора» просторную чёрную абайю, расшитую речным жемчугом, и прикрыла волосы хиджабом. Зайнаб любила базар, с его горами золотых украшений, рулонами тканей, традиционными нарядами, шалями, специями, утварью – чего там только не было со всего арабского мира! Конечно, в наши дни базар размещался в просторном здании с кондиционерами, стилизованном под караван-сарай.
Впереди, раздвигая толпу, шли два широкоплечих телохранителя принцессы. За ними выступала Зайнаб и внимательно осматривала разложенный по обе стороны товар. Высокая, стройная и гибкая, принцесса привлекала множество взглядов. Она знала, что красива – чёрные волнистые волосы (на людях заколотые вверх и полностью прикрытые хиджабом) спадали до середины спины, огромные чёрные глаза были умело подкрашены, брови очерчены, лёгкий пушок на смуглых, с игривыми ямочками, щеках – ну прямо персик. Её служанка Лейла шла чуть позади своей госпожи. Рядом с величественной Зайнаб она казалась невзрачной, хотя природа наделила её изящной фигурой, пепельными волосами и глубокими серыми глазами.
– Принцесса, соизвольте обратить ваше внимание, у меня самый лучший товар со всего мира, подвластного Аллаху, вы не пожалеете! – призвала к Зайнаб сидевшая на полу женщина с полностью закрытым паранджой лицом.
Девушки остановились и подошли ближе. На пёстром коврике были разложены всякие безделушки, которые Зайнаб сразу определила как дешёвые индийские подделки, и уже собралась уходить, когда Лейла воскликнула:
– Ваше высочество, что это за интересная штука?
В углу, почти сокрытый складками абайи продавщицы, стоял грязный флакон, возможно серебряный, но почерневший от окиси.
Заинтересованная принцесса приказала Лейле подать флакон и с удивлением повертела его в руках. Что в нём? Духи? Мазь? Или? Загадка всегда неотразима.
– Сколько ты хочешь? Пятьсот дирхамов? – Зайнаб махнула рукой телохранителю, который нёс её кошелёк.
Продавщица немного поторговалась, но разве можно противоречить принцессе? Скоро занятная покупка уже лежала, аккуратно упакованная, в пакете, который несла Лейла.
Девушкам не терпелось вернуться домой и получше рассмотреть свою находку. Во дворце Зайнаб завалилась на широкий кожаный диван и начала просматривать свои сообщения, а Лейла помыла флакон и даже протёрла его специальной тряпочкой для очистки серебра. В её умелых руках вещица заблестела, как новенькая, и стало видно странную вязь на горлышке.
Принцесса осторожно перевернула флакон, но на нём не было печати «Сделано в Индии», да и буквы надписи были арабские, хотя девушки не могли прочесть витиеватую чеканку. Зайнаб всегда сначала делала, а потом думала, резонно рассчитывая, что с последствиями её поступков разберётся кто-то другой. Поэтому она без тени сомнения сломала печать и вытащила пробку.
Раздался громкий хлопок, из флакона вырвалось пламя, и вся комната наполнилась белым дымом. Резко запахло сандаловым деревом. Девушки в страхе спрятались за тяжёлым креслом, но любопытство взяло верх, и они осторожно выглянули из-за спинки. Белый дым сгустился, и
