Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Разочарование разочарованием, а огорчаться особо не стоило. Даже эти создания могли доставить массу хлопот, тем более что встретить обоих предстояло в полутьме и узком проходе, почти не оставлявшем места для маневра и тактических уловок. Лобовое столкновение и триумф грубой силы – тут уж без вариантов.
Вопрос – на чьей стороне сейчас грубая сила?
Голые существа, размеренно шагавшие навстречу, упираясь плечо в плечо, обладали чудовищно взбугренной мускулатурой, обещавшей явить не менее чудовищную физическую мощь. Боюсь, даже мои руки уступали в толщине их жутким лапищам. Из-за несоразмерного развития отдельных мышц со стороны големы казались порождением какого-то сумасшедшего цирка, противоестественно сочетая в своем облике величие великанов-атлетов и уродство безобразных карл с их горбатыми спинами и обезьяньей осанкой.
Конечности конструктов, вывернутые под неестественным углом, торчали в стороны, точно цепкие паучьи лапы. Благодаря такой странной анатомии создания Мастера могли атаковать из любого положения. Будучи сбитыми на пол (неважно, на спину или на живот), они за доли секунды изгибали ноги и руки, выворачивали и удлиняли шею, чтобы тут же вновь броситься на своего противника – атаковать его снизу эдаким огромным пауком, поражая бедра и пах, норовя вцепиться, повалить и задушить, а то и просто искусать до смерти.
Укусов живых големов следовало опасаться не меньше, чем их физической мощи. Прежний Мастер Плоти вживлял в пасти своим созданиям все, что попадало под руку: осколки острого железа, стекла, обломки ножей, зубцы столовых вилок; одним движением челюстей твари могли располосовать мясо до самых костей. Не думаю, что новый мог оказаться менее предусмотрительным.
Кроме того, железо могло быть вживлено и под кожу магиматов, так что рубить их наотмашь было опасно – можно запросто испортить или даже потерять клинок. Помню, я едва не выронил шпагу, когда та, зазвенев, вдруг отскочила от подставленного под удар предплечья, вместо того чтобы разрубить его, как топор мясника – кусок говядины.
О, я в полной мере оценил гостеприимство нового хозяина особняка Лаврина, после того как прогулялся по трем этажам охваченного кровавым безумием здания, уклоняясь от полудюжины тварей, ловко прыгающих по лестницам и бегающих по стенам, точно гигантские тараканы. Я едва-едва успевал оборачиваться, встречая их атаки клинком шпаги и выстрелами в упор, и то пару раз они меня хорошо достали.
Сейчас отродий всего двое, но я не надеялся, что справиться с ними будет много легче, чем три недели назад. Как раз наоборот: с этой парочкой могло возникнуть еще больше проблем. Все-таки эти живые големы на самом деле живыми не были.
Предыдущих Мастер лепил из людей, превращая слуг купца Лаврина в порождения кошмара, но в Кэр-Кадазанге у него под рукой имелся лишь рабочий материал Аниты.
Человеческие трупы.
С угрожающим рычанием некроголемы повернулись ко мне боком, проявляя удивительную согласованность в действиях. Каждый прилип спиной к противоположной стене, словно приглашая меня пройти мимо. Ага, как же! Длина их рук позволяла перехватить любого, кто попытается проскользнуть в образовавшийся просвет.
Вместо того чтобы остановиться, я прибавил шаг, сближаясь с чудищами, – только курки пистолетов захрустели, подчиняясь движениям больших пальцев. В ответ оба голема слитным движением подняли длинные мускулистые руки, увенчанные внушительного вида когтями (кажется, у мертвых ногти и волосы продолжают расти еще несколько дней? Что ж, Мастер прекрасно использовал эту особенность).
Замершие, подобно живым капканам, растопырившие по-паучьи лапы, они выглядели более чем внушительно, но я продолжал двигаться навстречу, уже практически перейдя на бег. И, только поравнявшись с чудищами, почти сойдясь с ними накоротке, сбросил оба пистолета с плеч, направил-упер стволы в лица, искаженные предсмертным страданием, а также вживленным под кожу железом, и нажал спусковые скобы.
Тихий треск спускаемых курков, щелканье кремня по металлу, вспышки пороха на полках.
Пистолеты грохнули, на долю секунды опередив лапы тварей, абордажными крючьями прянувшие вперед, чтобы вцепиться в колет. Эхо сдвоенного выстрела подстреленной птицей заметалось по извилинам коридора, в воздухе заклубилось облако дыма, в нос шибануло тухловатым запахом пороховой гари.
Первый голем опрокинулся на месте с размозженным черепом, его руки и ноги отчаянно и беспорядочно сучили по полу. Второму повезло больше. Я бы даже сказал, невероятно повезло! Пуля ударила существо в голову, но вместо того чтобы разворотить череп, с визгом срикошетила в сторону, всего лишь сорвав пласт кожи со щеки. Из-под сдернутой кожи и мышц тускло заблестел вживленный в плоть металл.
Тем не менее выстрел не прошел даром – кусок железа, в который угодила пуля, сместился, сломал собой несколько костей черепа, утонул внутри и так изувеченной головы. Поврежденный глаз взорвался и вытек.
Выстрел, может быть, и сбил бы существо с ног, не упирайся оно спиной в стену. Тварь устояла и тут же зашарила в воздухе паучьими лапами, силясь одновременно удержать равновесие и заграбастать жертву.
Не останавливаясь, я вынырнул из облака порохового дыма, перекинул пистолет в руке, поймав за ствол, и хватил рукояткой по голове нежитя, точно дубиной. Голем дернулся, но и не подумал остановиться – упрямо шагнул вперед, норовя сгрести меня в удушающие смертельные объятия. Я скользнул в сторону и тут же ударил вторым пистолетом, потом снова первым, опять вторым, первым, вторым, первым-вторым-первым-вторым-первым… удары двух импровизированных дубинок посыпались на создание Мастера, как горох из мешка.
Оба пистолета были тяжелыми, с длинными стволами и массивными рукоятками, утяжеленными железными «яблоками». И Морт, и Джад знали толк в хорошей драке – в отсутствие кинжалов такие пистоли благодаря своей конструкции использовались как «оружие левой руки».
Бить ими – одно удовольствие!
Голем пытался сопротивляться, лязгал начиненной металлом пастью, с неожиданным проворством бросался вперед, хватая пространство перед собой, но прыти ему все же не хватало. Мертвые ткани плохо гнулись, а застоявшаяся в мышцах кровь сковывала движения. Несмотря на тесноту коридора, я легко уклонялся от его ручищ и, держась на расстоянии удара, продолжал синхронно молотить пистолетами, превращая голову в кровавую лепешку.
Удар следовал за ударом, я чувствовал, что оружие, перепачканное в крошеве из раздробленных костей, мозга и сгустков крови, начало деформироваться в руках: стволы изгибались, накладки на рукоятях треснули и отлетели…
Наконец тварь упала и забилась в конвульсиях.
Фух! Получилось!
Мастеру с его обновленным багажом знаний уж следовало бы учитывать кое-какие щекотливые моменты. Например, помнить об особенностях неживой плоти и первичных принципах некромантии. Голова – уязвимое место любого нежитя.
Обычные зомби или хучи живут, пока у них не сгниют и не рассыплются в труху мозги, ну или (что случается гораздо чаще) пока эти мозги кто-нибудь не вышибет – пулей ли, топором ли, шпагой. Чтобы поднять зомби, способного, не имея головы, двигаться и предпринимать сколько-нибудь осмысленные действия, нужны особое искусство и особый дар, доступные немногим.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
