Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Она подтягивает край своей шали немного ближе к той стороне лица, которая наиболее сильно повреждена.
– А как насчет твоей матери и Аннет? – спрашиваю я, хотя уже догадываюсь, что она собирается мне сказать. Нина сжимает ее руку чуть крепче.
– Они были заперты в своей каюте, когда корабль пошел ко дну вместе с большинством других беженцев, которые уезжали в тот день. Никто из них не выжил.
Мы молчим несколько мгновений, и Нина протягивает руку, чтобы налить чай, тем самым отвлекая подругу от боли, вызванной давней трагедией. Как же Жози, должно быть, страдала! И не только от своих физических травм. В каком-то смысле самым ужасным для нее было оказаться единственным выжившим членом своей семьи.
Жози наконец справляется с эмоциями и продолжает:
– Так или иначе, Феликс прыгнул в воду и вытащил меня оттуда. Ему повезло, что он сам получил лишь незначительные ожоги. Глупый мальчишка! Ему удалось найти флотского медика на пристани, который сделал достаточно, чтобы спасти мою жизнь. Я провела в больнице много месяцев.
– В той же, в которой лечилась Жозефина Бейкер? – уточняю я.
Она смеется.
– Нет, у нее была шикарная частная клиника. Я находилась в гораздо более скромной больнице. А потом, когда я достаточно окрепла, пришли Кенза и Нина и перевезли меня сюда, в свой дом. Мы всегда чувствовали себя сестрами, не так ли? – улыбается она Нине. – Да и продавщица снов всегда настаивала на том, что я – член семьи. Помнишь, она увидела это в нашу первую встречу? Мисс Эллис и Элен Бенатар пытались разыскать каких-нибудь родственников, которые могли бы принять меня, но вокруг царил такой хаос, что это оказалось невозможно.
– А как насчет ваших дяди и тети и надоедливых кузенов, которые бежали из Эльзаса до того, как вы покинули Париж? Вы упомянули о них в самом начале дневника.
Глаза Жози затуманиваются печалью.
– Это была одна из нитей, по которой следовала мадам Бенатар, нитью, что закончилась депортацией в лагеря на востоке. Жозеф, Полетт и двое их сыновей умерли в Бельзене. Таким образом, мне не имело смысла возвращаться во Францию, а новая попытка попасть в Америку к тому времени была невозможна. Никто меня не искал. Я полагаю, что американские родственники моей матери (если они вообще ждали нас) прочитали о нападении на Касабланку и предположили, что мы все погибли.
Пока я слушаю, мне вспоминается история «Сон» из «Тысячи и одной ночи».
– Значит, вам все-таки не нужно было искать свое будущее в другом месте. Оно было прямо здесь, все время, как и увидела сказительница – продавщица снов.
Жози посмеивается.
– Ты ведь знаешь, как обстоят дела, не так ли, Зои? Да, все верно. И, кстати, втайне я испытала облегчение. Я не хотела снова уезжать из Касабланки. Того, что я уже прошла через это дважды, было более чем достаточно. В любом случае, как только американцы пришли сюда, все оказались еще больше поглощены войной. Я чувствовала себя в безопасности и была счастлива с Кензой и Ниной. Нина часами читала вслух, пока мое тело и разум восстанавливались. Она ездила на велосипеде в библиотеку и брала книги.
Я киваю:
– Я видела ваше имя, записанное в учетной книге в библиотеке. Я так и подумала, что это Нина.
Она снова смеется.
– Я думаю, что за это время мы перечитали все романы про лорда Питера Уимзи, и это было для меня утешительным развлечением. Хоть что-то знакомое, раз уж я не могла воспринимать ничего другого. Моя память, казалось, была полна лакун.
– Так вот почему вы не сказали Кензе, где спрятали дневник и коробочку, чтобы она могла забрать их из вашего старого дома? – догадываюсь я.
Она кивает.
– Я слишком долго пробыла в больнице, и мой разум закрылся от многого из того, что произошло: были места, до которых я просто не могла дотянуться, хотя и не оставляла попыток, потому что у меня было ощущение, что некоторые важные вещи исчезают, тают. Кроме того, дом очень скоро сдали новым жильцам, и Кенза там больше не работала, потому что была занята уходом за мной. Так что даже если бы я вспомнила, было бы трудно получить доступ и забрать мои сокровища. – Она еще раз похлопывает по обложке дневника, лежащего у нее на коленях. – Было чудесно прочитать это снова. Ты вернула мне много счастливых воспоминаний и напомнила мне, что мы с папой сделали. Так или иначе, становится ясно: мы были не просто беспомощными маленькими белыми мышками.
– А Феликс? Что с ним случилось?
Она широко улыбается.
– В конечном итоге он и его родители выбрались из меллаха. Они уехали в Америку. И знаешь… он таки стал ортодонтом! Он провел остаток своих дней, исправляя улыбки людей. Конечно, сначала исправил собственную. У меня здесь есть фотография, посмотри.
Она роется в папке с письмами и открытками и достает фотографию, напечатанную на открытке вместе со словами «Счастливой Хануки! От Адлеров!» На нем седовласый мужчина стоит, обнимая женщину, а по бокам от них трое детей, все с идеальными белыми американскими улыбками.
– К сожалению, он скончался пару лет назад. Хотя его жена все еще время от времени пишет. Они навестили… Когда это было, Нина? Лет десять назад? Правильно, это была особая поездка, которую они совершили в течение миллениума. Он хотел показать своей жене и детям, где он находился в годы войны. Они проделали весь путь от Вены до Касабланки.
* * *
Мы говорим часами, и чудится, что годы уходят, когда Жози и Нина заново переживают время, которое ознаменовало конец их детства. Алия сидит рядом со мной на одном из диванов, зачарованная, наблюдая, как они смеются вместе и становятся все более оживленными, пока копаются в своих воспоминаниях.
– Это замечательно – видеть их двоих такими, – говорит она. – Разум Жози, похоже, окреп за последние несколько дней, с тех пор как она вернула свой дневник. Вы ведь тоже видите девчонок, которыми они когда-то были, не так ли?
Подруги сидят рядом, склонив головы друг к другу, и перелистывают очередную страницу, вспоминая, как Феликс пытался научить их жонглировать.
– Ты все еще можешь это сделать? – спрашивает Алия. – Вот, попробуй. – Она берет три апельсина из вазы на низком столике.
Руки Жози далеко не проворны, пальцы скрючены, она неловко возится с фруктами и смеется, когда они катятся по мозаичным плиткам пола. А Нина не утратила сноровки, и мы громко аплодируем ей.
Позже я помогаю уставшей Жози подняться наверх в ее комнату. Она со вздохом опускается в кресло.
– Какими раздражающими могут быть побочные эффекты старения! Мне придется попрактиковаться в жонглировании, посмотреть, смогу ли я совершенствоваться. И все же я не должна жаловаться. Как говорится, старение, безусловно, лучше, чем альтернатива.
Она шутит об этом, но я снова вспоминаю о ее потерянной семье.
– Я надеюсь, вы не будете возражать, если я спрошу… Вы когда-нибудь отдавали океану имена Аннет и вашей матери?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
