издевкой в голосе произнесла королева Аля.
– Нашу, нашу, – в тон ей ответил Олег Олегович, – не сомневайся.
– Итак, – сказала Алевтина Генриховна и подняла на него тяжелый взгляд.
– Итак, – собрался Олег Олегович. – Значит, дело у меня к тебе такое. Мне надо чтобы ты поспрашивала у своих корреспондентов кто у нас тут промышляет черным риэлтерством.
– Скажи мне, – глядя на него в упор, спросила Аля, – а с каких это пор ты стал мне диктовать условия?
– С тех самых, – не моргнув глазом, ответил он, – когда я пообещал тебе подкидывать сенсации, помнишь?
– А при чем тут твои поручения? – разозлилась она.
– Так это и будет в итоге сенсация, – заявил Олег Олегович.
– Ох, как ты меня утомил, – выдохнула она. – Ты можешь по-человечески просто все объяснить?
– Ладно, смотри, – сказал он. – Вот фотография разыскиваемой мной женщины – только не вздумай ее публиковать, – ее необходимо срочно найти. Она возможно черный риэлтор, возможно нет. Но может, кто-нибудь ее опознает просто так, безотносительно профессии. Поэтому я хочу, чтобы ты повнимательней отнеслась к моей просьбе.
– О, все-таки просьбе? – смягчилась королева Аля.
– Алька, не цепляйся к словам, – смешливо сказал Олег Олегович. – А то я передумаю.
– Нет, ну вы посмотрите на него! – возмутилась Алька. – Он передумает! Я щас заплачу…
Олег Олегович на это ничего ей не ответил, допил свой кофе и, отправляясь на выход, произнес:
– Надеюсь, что ты сделаешь все в точности, как я тебе сказал, – и не дав ей возможности сообразить, что ответить, закрыл за собой дверь.
А в следственном комитете дела разворачивались стремительнейшим образом.
Золотов, как известно, потерял всякую возможность назначить на роль подозреваемого хоть какого-нибудь стоящего претендента. А поскольку дело у него разваливалось, то он хватался за любую возможность что-нибудь предпринять.
И такая возможность ему представилась. Отследив возбуждение дела о похищении Алексея, он тут же объединил его с делом о покушении на убийство Клеонова, и таким образом думал закрыть все свои текущие нестроения.
Быстро прикинув, что сумма выкупа сопоставима (а точнее, полностью ей соответствует) с суммой договора пятого года, он поспешно опросил Петра, затем вызвал Павла и, удостоверившись, что документов, подтверждающих исполнение договора у него нет, его и назначил подозреваемым.
То, что в компании Плетнева не оказалось нужных документов, могло служить лишь основанием для его преследования чисто по коммерческим делам, его вообще не волновало. Как и то, что, строго говоря, мотивом это можно было признать только с очень большой натяжкой. Зато у него теперь появилась новая возможность морочить голову начальству, прикрывая свой непристойный зад постановлением о задержании.
Павел, со своей стороны, воспринял случившееся с ним как чудовищную ошибку и, находясь в следственном изоляторе, сильно приуныл.
С одной стороны, он переживал за семью: как они воспримут эту ситуацию, поверят ли в его невиновность, как останутся без него и на какое время и так далее и тому подобное. Вопросов в его голове роилось бесчисленное количество.
С другой, главный вопрос, который интересовал следствие – куда делись деньги в счет оплаты за договор, он не мог озвучить, поскольку поклялся Юрию Биякову в том, что от него никто и никогда не узнает, что деньги получил именно он.
Если бы он просто был связан честным словом – это одно дело. Но Бияков выручил его в трудную для него минуту и поэтому его молчание было более чем оправданным. К тому же, Павел не был болтуном и всегда держал данное им слово.
Еще с одной стороны, Павел все-таки надеялся, что долго его здесь держать не станут, ведь обвинения – это даже ему было понятно – писаны вилами по воде.
А потому, сложив все «за» и «против», он решил не сдаваться и держать оборону полным отрицанием всего и вся.
Петр, естественно, не разделял версию следствия, но своими силами помочь Павлу не мог.
Он добросовестно искал выход, но ни Женька, ни Катерина тоже пока ничего определенного сказать не могли.
Положение осложнялось еще и тем, что все усилия сейчас следовало направить на поиски Алексея, да и его собственное дело не надо было забывать. Впрочем, похоже, что одно дело цеплялось за другое. Только точно этого пока никто не знал…
Глава 45
В родном юридическом отделе Даше было ничуть не лучше, чем в приемной у генерального директора.
Тут опять завели животрепещущий разговор про конторские невеселые дела.
– А Лариска-то, прикиньте, сегодня вышла на работу как ни в чем не бывало, – с невыразимой радостью выдала Марина Зыкина.
– Так она неприкасаемая, разве ты не знала? – отозвался Сергей Донатович.
– Ой-ой! – потешно скривилась Марина. – Можно подумать! У нас неприкасаемых нет.
– Понятное дело, это ж мы самые крутые, – в никуда сказал Антон Пятин.
– А если и так, – с удовольствием продолжила Марина. – Так что?
– Так ничего, – добродушно осклабился Антон. – Только вопрос: кого это интересует?
– Ну, вы мыслите чисто как мужики, – снисходительно сказала Марина. – А ты, Даша, как считаешь?
Марина надеялась найти в Дарье поддержку как в единственной сотруднице, которая, казалось бы, должна была поддержать ее хотя бы из женской солидарности, но Дарья не захотела играть в эти игры:
– Агаркова вышла на работу, – отозвалась она. – Я в курсе. Дальше что?
Марина, не ожидавшая такого яростного отпора на ровном месте, сначала замялась, а потом махнула на Дашу рукой. С некоторых пор она считала ее странной и не общительной. И это при том, что все они сами игнорировали ее как правонарушительницу.
Тем не менее, Марина снова невозмутимо повернула голову к мужчинам и продолжила разговор:
– Так ведь мало того, что она запросто вернулась к своим обязанностям, так еще и мы должны делать вид, что она непорочна.
– Ну а что ты хотела? – откликнулся Довлат. – Мы для них подчиненные, и что они говорят, то нам и делать.
– Нет, это не правильно, – не согласилась Марина. – Мы такие же люди, как они. И права у нас такие же. И кому как ни нам, юристам, знать об этом лучше всего.
– Тоже мне, преимущество, – засмеялся Антон Пятин. – Я бы лучше генеральным директором числился. А то – юристом!
– Все в этом мире относительно, – не сдавалась Марина. – С другой стороны, представь: ты бы щас сидел в своем кабинете и трясся за свою жизнь.
– А так меня ничего не заботит, ты это хотела сказать?
– Приблизительно, – улыбнулась Марина. – А вот я бы хотела быть женой генерального…
– Хм, размечталась! – ехидно уточнил Сергей Донатович. – Для этих целей у них Ларисы Аркадьевны есть.
– Залесская,
