это было не все, чем мы там занимались, и к тому времени, как мы завалились в постель с сытыми улыбками на лицах, мы оба погрузились в сон от изнеможения.
И я погрузился в мирный сон, зная, что все от нас отстали, а моя девочка надежно прижата к моей груди.
Однако много часов спустя я проснулся совсем не таким, потому что, потянувшись за ней, обнаружил лишь пустую, холодную постель.
Со стоном я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на часы, и мой стон становится еще громче, когда я смотрю на время.
Сегодня днем у меня гребаный экзамен.
Я бы очень, очень хотел отказаться от этого.
Но я не буду. Папа хотел, чтобы я их сдал, и даже если я провалюсь после всего этого, я хотя бы попытаюсь.
Вздохнув, я перекидываю ноги через край кровати и направляюсь в ванную.
Только когда я закрываю за собой дверь, я понимаю, что впервые проснулся без нее и не запаниковал, что она могла убежать.
Я знаю, что это не так. После вчерашнего я знаю, что она здесь, со мной. Даже если она ушла из квартиры, чтобы потусоваться с Джоди и девочками, я знаю, что она вернется ко мне.
Я чищу зубы и надеваю пару боксеров, а затем выхожу из спальни, чтобы начать поиски своей девочки.
Аромат кофе доносится до меня, пока я продвигаюсь к тому месту, где, как я надеюсь, она находится.
Я чувствую себя легче, чем когда-либо за последнее время, когда сокращаю пространство между нами, и каждый мой шаг становится легче, чем, я уверен, он был когда-либо. Все, даже дыхание, кажется легким.
Но все это рушится, когда я заворачиваю за угол и обнаруживаю ее, свернувшуюся калачиком на одном из стульев за обеденным столом, в одной из моих футболок, с телефоном и, похоже, пачкой таблеток перед ней.
Ее плечи ссутулились, и она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила моего приближения.
Только когда я уже стою рядом с ней, она вздрагивает и поднимает на меня глаза.
— Сирена? — шепчу я, подтаскивая стул поближе и опускаясь на него задницей.
Мои колени ударяются о ее голое бедро, когда я тянусь к ее рукам и беру их обе в свои.
— Что происходит, детка? — мягко спрашиваю я, ненавидя уязвимость, которая волнами исходит от нее.
Я хочу сказать, что это просто последствия последних нескольких недель и то, что произошло прошлой ночью, окончательно выбило ее из колеи. Но я думаю, что дело не только в этом.
Она ничего не делает и не говорит в течение долгих, мучительных секунд. Она даже не поднимает глаз от бело-фиолетовой коробки.
— Я думала, что просто приму его, и все будет хорошо, — наконец шепчет она.
Я держу губы сомкнутыми, позволяя ей без помех высказать все, что у нее на уме.
— Я думала, что приняла решение много лет назад. Этого никогда не случится, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить это. Но вот я здесь. Вот оно, то, чего я всегда хотела, и я не знаю, смогу ли я это сделать.
Я кручу головой, пытаясь понять, о чем она говорит.
— Что, если это должно было случиться? Что, если мне не суждено стать такой, как она? Что если это неверное решение, и я буду вечно жалеть о нем?
— В последнее время от меня так много зависит, и, как ни странно, я с этим смирилась. Но это… это кажется гораздо большим, чем то, что я сделал прошлой ночью. Я…
Она осекается и наконец поднимает глаза на меня.
Они налиты кровью и полны непролитых слез, хотя, судя по состоянию ее щек, я уверен, что она уже пустила несколько капель.
— Детка, — говорю я, отпуская одну из ее рук и прижимаясь к ее щеке.
Как только я прикоснулся к ней, упала первая слеза, стекая по тыльной стороне моей ладони.
— Поговори со мной. Что на самом деле… — Я смотрю в сторону, и мои глаза фиксируются на двух словах на коробке, на которую она смотрела.
Экстренная контрацепция.
— Брианна, я…
— Он вырезал мой имплант, Нико. И мы… мы…
— Я знаю. Все в порядке, детка. Успокойся, хорошо? — Я говорю, как я надеюсь, мягким и поддерживающим голосом. Черт побери, мне никогда не приходилось использовать его раньше. Во всяком случае, не так, как сейчас.
— Ты просто проигнорировал это. Я даже не была уверена, знаешь ли ты.
— Ты действительно думаешь, что я могу что-то пропустить в тебе, Сирена? Да ладно. Я знаю о твоем теле все, что только можно знать.
— Но…, — она втянула дрожащий воздух. — Я не защищена. Мы могли бы…
— Да, мы могли бы.
— И тебя это устраивает?
Я пожимаю плечами. Наверное, это не тот ответ, на который она рассчитывала, но что есть, то есть.
— Детка, если бы меня беспокоили последствия, я бы не совершал таких поступков.
Она на мгновение задерживает взгляд на мне, прежде чем улыбка дрогнет на ее губах.
— Я серьезно, Нико. Это… — говорит она, указывая на коробку на столе. — Это серьезно.
— Я говорю серьезно. То кольцо, которое я надел тебе на палец прошлой ночью, когда я сказал, что это навсегда, было чертовски серьезно.
— Тебе девятнадцать, — говорит она. — Ты не можешь хотеть…
— Если только ты не пытаешься напомнить себе, какой у тебя горячий парень, детка, то мой возраст не имеет ни малейшего отношения к делу. Я не был ребенком с тех пор, как мне исполнилось восемь лет, и я начал бегать с оружием и учиться убивать мужчин вдвое больше меня одним ударом.
— То, что у нас есть… Для меня это все. И я хочу, чтобы все было только с тобой. Будь то сейчас или в ближайшие годы. Я не откажусь ни от чего.
— Если ты хочешь принять это и вернуться к контрацепции, мы так и сделаем. Но если ты не хочешь принимать его, я буду рядом с тобой.
Она прикусывает нижнюю губу, изучая меня, пытаясь найти ложь в моих словах.
Но ей это не удается.
Да, этот разговор чертовски страшен, и я никак не могу подготовиться к тому, каким может быть его исход. Но я ни за что не стану подталкивать ее к решению, которое ее не устраивает. Хотя результат может изменить всю мою жизнь, это не так сильно, как изменит ее.
— Чего ты хочешь, Бри? Что на самом деле в твоем сердце?
Ее глаза опускаются к
