селения отрубили голову одному из гулямов свиты.
Когда об этом узнал Шараф ал-Мулк, он пришел в ярость, очень удивился их смелости и решил, что он не покинет этого места до тех пор, пока не изгонит их и не заставит их испытать, каков жар его возмездия.
Когда рассвело, войска окружили холм и пробили бреши со всех сторон. Подданные взывали о помощи, но он не откликался. Они стали упрекать его, но он не отвечал. Он слушал их крики: «Пощады! Пощады!» — с закрытыми ушами, не обращая внимания на их зов.
И вдруг он услышал звуки литавр и барабанов и увидел желтые знамена, а за ними и красные. Затем появились лошади, поднявшие пыль, и всадники, которые окружили осаждавших и не дали ему возможности ни предупредить своих спутников, ни построить их отряды. Они начали истреблять их так, что ни один воин не мог собрать своих гулямов или добраться к своим коням. Каждый из них старался спастись побыстрее и видел избавление в бегстве[661].
Шараф ал-Мулк стоял среди небольшой группы своих младших мамлюков с неподвижным лицом и волосами, [вставшими дыбом], словно изваянными из камня, пока я не взялся за узду его коня и не потянул ее, сказав: «Прореху уже не заштопать, /188/ и на дыру заплаты нет[662]. Спасайся сам!» После этого он обратился в бегство, оставив свой лагерь с обильным добром и множеством скота.
Первыми, кто прибыл к нам из войск аш-Шама, были Фахр ад-Дин[663] — на'иб Халеба — и Хусам ад-Дин Хидр — правитель Сурмари, который перестал служить [султану], когда султанские знамена распростерлись над Ираком, доказывая, что не в состоянии выполнить обязательства, возложенные Шараф ал-Мулком.
Упомянутый (Хусам ад-Дин) после этого нападения захватил [в лагере] все имущество двора Шараф ал-Мулка, его золотую и серебряную утварь (алат ал-маджлис)[664].
Глава 73
Рассказ о том, как хаджиб' Али ал-Ашрафи завладел некоторыми областями Азербайджана и что произошло между ним и Шараф ал-Мулком после нападения
Страх и погоня забросили Шараф ал-Мулка в Маранд[665], где он и заночевал. Затем он покинул [Маранд], направляясь в Табриз. А хаджиб ['Али] помчался в Хой, где в то время наместником был Насир ад-Дин Буга — мамлюк Шараф ал-Мулка. Насир ад-Дин оставил [Хой], как только услышал о сражении, и город открыл ворота хаджибу. Спутники хаджиба ['Али] подвергли некоторые кварталы города позорному грабежу, и дошло до насилий над женщинами. [Так продолжалось] до тех пор, пока не призвали к прекращению [этого]. Затем хаджиб направился в Нахичеван, который сдался ему, а далее в Маранд и вступил в него, так как его стены не были укреплены. Он выслал оттуда свой авангард в направлении Табриза, где находился Шараф ал-Мулк с малыми силами. Его авангард достиг села Суфийан[666], в округе Табриза.
Шараф ал-Мулк был раздосадован длительной стоянкой в месте, где не было надежды снабдить [войска] и возможности оправиться [от разгрома]. Каждый раз, когда он намеревался отправиться в Арран, чтобы собрать рассеянное, восстановить разбитое и исправить положение в войсках после поражения, жители Табриза удерживали его от того, что он задумал и к чему стремился. /189/ Они упрашивали его через садра Рабиб ад-Дина — вазира атабека Узбека, который жил в Табризе как отшельник, погруженный в служение Аллаху. Жителей Табриза побуждало к тому, чтобы удерживать Шараф ал-Мулка от ухода, только предвидение последствий [этого] и боязнь, что город захватит хаджиб ['Али] и это стало бы впоследствии предлогом для гнева [султана] на них, так же как и то, что враг в то время был малочислен. И не спаслись они от гнева султана, и последствия этого не прошли для них безбедно.
Каждый раз, когда Шараф ал-Мулк ссылался на стесненное положение и трудность пребывания [в городе], жители Табриза приносили ему [припасы], которые помогали ему держаться несколько дней. Так было до той поры, пока конница весны не одолела снегов и не изгнала их из долин, пока не зазеленели вершины гор, а руки восточного ветра не раскрыли сосуды своих ароматов. Тогда он (Шараф ал-Мулк) направился в Арран, где взимал подати и собирал людей. Затем он остановился в двух днях пути от крепости Марданким[667]. Эта крепость находилась в руках зятя упомянутого вазира Рабиб ад-Дина.
Шараф ал-Мулк угрожал ему осадой, но затем я вошел туда и отправил его оттуда на условии уплаты ему четырех тысяч динаров. Он ушел и остановился близ крепости Хачен[668], в которой находился Джалал ад-Дин, племянник — сын сестры — Иване ал-Курджи[669]. Шараф ал-Мулк стал угрожать ему и устрашать его, пока не договорился о мире при условии, [что ему выплатят] десять тысяч динаров бербери[670] и освободят семьсот пленных мусульман, захваченных ранее и в последнее время. Среди них были такие, которых захватили еще детьми, а из плена они вышли стариками.
Когда были отпущены пленные и вручена часть денег, к нему пришла весть о том, что Бугдай — мамлюк атабека Узбека — прибыл в Азербайджан, сбежав из аш-Шама. К упомянутому (Бугдаю) султан питал ненависть из-за мерзких дел, творимых им: он убивал беззащитных и вероломно и коварно уничтожал всех хорезмийских воинов, которых занес в Азербайджан поток несчастий и привели сюда мрачные беды из-за нашествия проклятых [татар]. Он делал это из-за ненависти к султану и сатанинского внушения. Говорят, что в один день он своей рукой убил четыреста человек.
/190/ Когда султан овладел Азербайджаном, Бугдай счел опасным оставаться там, зная, что это рискованно и поблизости от султана его [ждет] опасность. Он сбежал, не обращая внимания ни на что, и прибыл к ал-Малику ал-Ашрафу. После этого он, не спрашивая разрешения[671], ушел от него и направился в Азербайджан, так как узнал, что страну разрывают на куски и что там ныне господствуют раздоры.
Он думал, что как посредник [между враждующими] он укрепит разрушенную [плотину] государства Атабеков, соберет то, что брошено под ноги, и восстановит основы его, ослабевшие [настолько], что было это известно всем.
Но цирюльник не поправит того, что испортило время[672].
Когда он (Бугдай) приблизился к округу Хоя и весть об этом достигла хаджиба ['Али], последний пошел по его следам. Однако Бугдай ушел и, спасаясь [от него] бегством, переправился через реку Араке, а затем остановился на противоположном берегу реки и вступил в переговоры с хаджибом. Он сказал: «Я
