class="p1">Образ Дайрэна обрёл краски, уплотнился и окутался светом.
– Я никогда не понимал этой вражды. Разделял, но не чувствовал. Ненавидел фей, но не знал, кто они такие. Прости меня за то зло и ненависть, которые ослепили наш род.
Дайрэн протянул ко мне руки…
Почувствовав, как моей руки коснулись, я проснулась. Сон был прекрасен. Не хотелось из него возвращаться в мир, где ненависть и вражда затуманили разум. Если бы Дайрэн мог разделить мои чувства, согласиться, что теням прошлого нет места в нашей жизни…
Мою руку сжали твердые мужские пальцы. Я открыла глаза и вскочила. Дайрэн?! Неужели он тут сидел рядом? Всю ночь?! Ждал, пока я проснусь?
– Танира, я…
– Дайрэн, я…
Я смутилась и замолчала. Дайрэн слегка пожал мне руку.
– Я узнал, что ты была лишь случайной жертвой в том запретном ритуале. Мои слова были ошибкой. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Я назвал тебя своей невестой сгоряча, но не жалею об этом. Ты… – Он на мгновение запнулся, но потом решительно продолжил: – Позволь лучше узнать тебя?
Высокий широкоплечий красавец эльф с тревогой смотрел мне в глаза. А я… Комната расплылась, по щеке побежала слезинка. Я уже давно не чувствовала ни ненависти, ни тем более желания мстить. Теперь я лишь надеялась, что былые раздоры не встанут несокрушимой стеной между нами. Потому что…
Я накрыла его руку своей, улыбнулась и вздрогнула, когда из соприкоснувшихся колец неожиданно вырвалось чёрно-жёлтое облако. Взметнулось в воздух и, вспыхнув, рассыпалось алыми искрами.
Мне стало легко. Это облако… Как будто вся многолетняя грязь зла и раздоров мгновенно сгорела в жаркой вспышке. Дайрэн осторожно обнял меня. А я впервые за эти годы свободно вздохнула.
…Потому что невозможно ненавидеть того, к кому тянется твоё сердце.
Полина Никитина
Отличница для Ледяного принца
– Раз… Два… Три, – прошептала я, коснувшись потёртой дверной ручки. И тут же отдёрнула пальцы, словно дотронулась до раскалённого железа. – Ой!
Растерянно закусив губу, нерешительно переступила с ноги на ногу и горько вздохнула.
«Что за несправедливость? – В голову лезли тревожные мысли, пока взгляд был прикован к латунной табличке с надписью «Кабинет зельеварения» на двери. – Для того чтобы взять без спроса зелье храбрости, необходимо эту самую храбрость проявить!»
Я решила украсть зелье храбрости, чтобы пригласить на зимний бал старосту своего факультета. И если сторож заметит меня в учебном корпусе после отбоя – быть беде. Как минимум лишат повышенной стипендии, как максимум – отчислят из академии без права восстановления.
Ни тот, ни другой вариант меня категорически не устраивал, поэтому я, стиснув зубы, снова взялась за дверную ручку и выпалила заклинание, отпирающее любые замки. Удача была на моей стороне: дверь охотно поддалась. Ни отката от сторожевого заклинания, ни верещания сигнального артефакта, ни разорванных контуров охранной сети.
«Неужели дейна Пластрум забыла о защите кабинета?» – удивилась я, осторожно заглядывая в приоткрытую щель. – Странно, это на неё совсем не похоже».
Слегка осмелев, проскользнула внутрь и тут же негромко пискнула: яркие контуры охранной сети никуда не делись, однако были смещены на три шага влево.
Так, полдела сделано, осталось найти нужное зелье и бежать. Если всё пройдёт удачно, будет что рассказать нашим с Лаэтаном детям.
В голове тут же возник светлый образ Лаэтана Таэррона – эльфийского полукровки, старосты нашего факультета и той единственной причины, по которой мною были нарушены с десяток правил академии. Дерзкая мысль, что в будущем у нас могут быть дети, придала мне уверенности, и я устремилась к стеллажу с готовыми зельями.
– Где же ты? – шептала себе под нос, выискивая на пузырьках приклеенную бумажку с моим именем. – Где ты, моё идеально сваренное зелье?
Как назло, единственными источниками света были два небольших оконца в противоположной стороне кабинета. Состав, обостряющий зрение, мы будем проходить в конце года, поэтому рассчитывать я могла лишь на тусклый отсвет луны и чуть-чуть на свою удачу. Увлечённая поиском заветной пробирки, я не видела ничего вокруг себя, за что и поплатилась.
– Седьмое слева, – раздался за моей спиной тихий, вкрадчивый голос.
От неожиданности захотелось кричать, но звуки комом застряли в горле. Изо рта вырвался лишь сиплый хрип. Со страхом обернувшись, увидела Лаэтана Таэррона собственной персоной.
– Ты… Но… Откуда? – пролепетала я, меньше всего ожидая подобной встречи.
– А ты какого дьявола здесь забыла? Воруешь зелья? – сердито прошептал Лаэтан, пронзив меня острым взглядом льдисто-голубых глаз.
– Ворую? – Его грубый тон вызывал у меня отторжение. От стыда на щеках вспыхнул румянец, но спорить со старостой было заведомо провальной идеей. – Нет-нет, это недоразумение! Я всего лишь хотела…
– Марш отсюда! – прорычал Таэррон и, обхватив крепкими ладонями мои плечи, принялся настойчиво подталкивать в сторону коридора. – Никто никого не видел. Ещё раз замечу на воровстве – расскажу декану.
Пока я отступала, молча ругая себя за то, что вообще повелась на эту сомнительную авантюру, в голову закралась предательская мысль: а что, собственно говоря, здесь делал сам Таэррон?
– Быстрее! – подгонял полуэльф, шагая за мной, как конвоир. Прикосновение его крепких мозолистых ладоней чувствительно прожигало сквозь форменную одежду и выбивало из головы остатки связных мыслей.
– Пусти! – Затормозив, я нервно передёрнула плечами, сбрасывая его руки.
На смену страху разоблачения пришла горькая обида. Как так? Мало того что потеряла свой единственный шанс привлечь парня моей мечты, а теперь даже если выпью литр зелья храбрости и обвешаюсь всеми амулетами на свете, в его глазах я останусь обычной воровкой.
– Что такое?
– Сама пойду.
Лаэтан не стал спорить – убрал руки за спину. Чувствуя лопатками его сосредоточенный взгляд, медленно пошла к двери, стараясь не задеть контуры охранной сети. Проходя мимо стола дэйны Пластрум, увидела сложенный вчетверо лист бумаги, сиротливо лежавший на полу.
«Кажется, это выпало из моего кармана». Я подняла лист и машинально его развернула, будучи уверенной, что это моя шпаргалка с текстом размыкающего заклинания.
– Не трожь! – рявкнул Таэррон, позабыв об осторожности, но опоздал! Моё внимание было приковано к тексту чужой записки, точнее, к признанию:
«Самой прекрасной женщине на свете. Л. Т.».
Над смелым признанием был нарисован портрет дейны Пластрум, выполненный простым карандашом. Плавные линии, устремлённый вдаль мечтательный взгляд Энн, лёгкая улыбка на чувственных губах – сразу видно, что нарисовано с большой любовью.
Листок выпал из моих рук и плавно опустился на пол. Я застыла на месте, глядя в одну точку, и каждой клеточкой кожи ощущала, как рушатся все мои мечты и тайные желания.
Сердце парня, в которого я влюбилась с
