кто-то желает твоей смерти?
Я со вздохом передал ему листок обратно.
— Не настолько уж оригинальное желание у этого «кого-то», чтобы оно меня вдруг заботило. Будь у него реальная сила и власть — дело другое. Но люди, имеющие силу и власть, не пишут записки с просьбой о возмездии на дорожных столбах.
Нергал задумчиво потер пальцем висок.
— Это верно. Но тем не менее… — он хитро усмехнулся. — Теперь у меня есть официальная лицензия на твое убийство.
— По-моему, если тебе очень сильно захочется убить меня, с тебя никто не спросит за отсутствующую лицензию. Напротив, еще и награду дадут, — хмыкнул я.
Нергал стал очень серьезным.
— Похоже, ты сильно недооцениваешь покровительство, которым недавно обзавелся. Даже мне теперь не так-то просто будет взять твою жизнь без последствий для себя. Идти на открытый конфликт с Аидом мало кто решится. Только если как-нибудь хитро, исподтишка. Ну или заручившись заранее согласием твоего покровителя.
Я удивился.
— В самом деле?.. Мне казалось, это скорее официальная условность, что ли. Не очень-то охотно Аид вмешивался в мои проблемы.
— Он из тех, кто ненавидит давать в кредит. Но платить по счетам для него — дело чести. Разницу чувствуешь? Нет, он не станет от тебя мух отгонять. Но в критический момент может и за оружие взяться, если посчитает чьи-то действия угрожающими его репутации и достоинству. Ты даже представить себе не можешь, какое это зрелище. Чтоб ты знал, именно Аид сразил своей атакой папашу-детоубийцу, а вовсе не Зевс, как думают многие.
Тут я удивился еще больше.
— В жизни бы не подумал. На мой взгляд меньше всего он похож на воина. Скорее уютный, ленивый домосед.
— Ага. Он — домосед, Сет — трактирщик и пивовар, а я — кошатник. И это нормально. Должны же быть еще какие-то пристрастия, слабости и увлечения кроме прямых обязанностей. Но обманываться ими не стоит. Но вернемся к Оракулу.
Я нахмурился.
— Да, давай вернемся. Я хочу вытащить всех своих из крепости. Даже нет, не так. Я просто обязан освободить их, понимаешь?
Нергал с любопытством посмотрел на меня, отложил в сторону бумажки с жалобами.
— И как ты собираешься это сделать?
— Поставить условие Оракулу. Если он хочет, чтобы мы вытащили его брата Сотота из белой тюрьмы, пусть сначала отдаст Кира.
Нергал задумчиво погладил длинными аристократическими пальцами гладкий подбородок. Поднял на меня колючий взгляд.
— Это условие Оракулу? Или мне?
— Тебе?.. — растерянно переспросил я.
— Ну да. Я ведь так и вижу в твоих глазах продолжение фразы. Которое ты поставишь мне, если я не поддержу твою идею. Разве нет?
Я невольно отвел глаза в сторону.
— Я надеялся, что мне не придется. Но в общем… Да. Я готов поставить условие и тебе, если это потребуется.
— Так озвучь его, чего уж.
Я медленно выдохнул.
— Зачем ты хочешь, чтобы я сказал это прямо сейчас, еще не имея на то повода? Даже простое «поздравляю», сказанное в день славы или в день позора, обретает разный смысл. Всему свое время и место. Сейчас я не ставлю тебе условий, а прошу о поддержке. Если ты не согласен, я готов выслушать твои причины и предложения. У меня нет привычки поворачиваться жопой к тем, кто повернут ко мне лицом, понимаешь? Но если бы вдруг ты повел себя как типичный бог и сказал, что тебе просто плевать на мои проблемы, то и я посчитал бы себя в праве напомнить тебе, что раздобыть Сотота и вырастить врата — это только полдела. Ведь однажды тебе потребуется ключ, чтобы открыть их. Скорее всего, тебе пришлось бы принять мои требования. Но в итоге и твое отношение ко мне, и мое к тебе кардинально изменилось бы в худшую сторону. А мне такого не хочется. Поэтому я верю, что мы вместе непременно сможем что-нибудь придумать.
Я перестал говорить, а Нергал еще добрые полминуты молчал, внимательно глядя на меня каким-то озадаченным, но заметно потеплевшим взглядом.
Потом он задумчиво проговорил:
— Хорошо сказано. И подмечено глубоко. Мне понравился и твой ответ, и ход мыслей. Вот так слушая тебя даже и не подумаешь, что это тот же самый человек, что брил свиней.
Я улыбнулся, раздавил свой окурок в пепельнице.
— Ты мне до самой смерти это припоминать будешь?
Нергал хмыкнул.
— Не исключено. На самом деле поставить Оракула перед выбором действительно можно. Почему нет? Тем более, ты просишь не жизнь этого человека, а самого человека. Если он ценен Оракулу, предвечный как-нибудь да растопырится, чтобы спасти его шкуру. Но прежде, чем говорить о поисках Сотота, нам нужно срочным образом решить еще одну проблему. — Ухватившись за подлокотники своего кресла, Нергал поднялся на ноги. — Идем, я покажу.
Мы вышли из каминного зала и направились к комнате, где я посадил отросток.
Нергал толкнул дверь и жестом велел мне войти в полутемную комнату.
Очутившись внутри, я с удивлением уставился на росток, освещенный тусклым сиянием двух масляных ламп.
Он не прибавил в высоту, но едва заметное мерцание начертаний стало вдруг ярким и отчетливым. Сам ствол стал темнее и толще. Но больше всего меня поразили корни. Два узловатых корневища толщиной с детскую руку пропороли бадью и высунулись наружу сантиметров на десять!
Я присвистнул.
— Ничего себе корешки.
— Эти корешки, Даня, жаждут хорошей почвы под собой. Скоро я не смогу держать росток в своем святилище. Банально у меня здесь нет достаточно пространства для врат. А уж для Сотота — тем более. К тому же, в стадии формирования арки наше растение будет выделять столько энергии, что, боюсь, она начнет сиять прямо сквозь землю, если мы заранее не позаботимся о мерах предосторожности.
— И что делать?
— Строить убежище. Или искать какое-то уже существующее, — сказал Нергал, с нежностью коснувшись тонких зеленых листочков, будто погладив растение. — Оно должно находиться под землей или в пещере. В идеале — под старым кладбищем, потому что аура мертвых тел для богов Верхнего мира работает как ширма. Если мы многократно усилим эту ауру специальными начертаниями, да еще поставим благословение отражения или что-то в этом роде, то можно будет рассчитывать, что никакой пронырливый божок не разглядит наш тайник.
Я нахмурился.
— Погоди-ка… Просторное подземелье с мертвецами, говоришь? И специальные начертания…
Я вспомнил высокие надгробия с красными лампадками у изголовья. Вспомнил гулкое эхо и громкий шорох крупинок песка под ногами. Сдавленный голос Берна. И мы с Графычем, упавшие в темноту промеж надгробий, будто в окоп, чтобы спрятаться от Яна…
Все это было так недавно! А казалось, будто с той поры