возле плиты, своих друзей на лавочке и большие вишневые деревья, усыпанные темно-красными ягодами. И тихая грусть вытеснила испуг из его сердца…
Нашли новый трос, вновь подцепили к БМП и предприняли еще одну попытку подняться на перевал, только уже без тормо-зов. Но с опытом неудач подъёма Юрка сидел абсолютно блед-ный, судорожно вцепившись в руль, смотря только вперед. Он молчал, лишь по бегающему кадыку можно было понять, что он постоянно сглатывает слюну. Все это говорило о чрезмерном нервном напряжении. Также напряглись и Сергей со старлеем. Последний сидел возле двери, держа ее рукой полуоткрытой, и, судя по выражению его лица, свое место уступать Пожидаеву он не собирался.
Тот злополучный поворот они прошли с третьей попыт-ки, потом было еще несколько примерно таких же виражей. В двух местах сама дорога была уже колеи. И когда проходили эти участки, то колеса «Урала» с одной стороны повисали над пропастью. В этот момент у Сергея душа уходила куда-то в пятки, а сердце при этом замирало. Когда проползали второй такой участок, то старлей неожиданно запел: «Исчезли солнеч-
200
ные дни, и птицы улетели…» — но вышло как-то фальшиво, и
к тому же он хрипел… Вначале у него получше получалось… Уже стемнело, когда экипаж осилил перевал и выехал на до-
вольно ровную площадку. Небольшой группой они встали в сто-роне от дороги, пропуская оставшуюся колонну. Из откуда-то взявшегося МТЛБшки1 ремонтной роты вывалились механики
и принялись расспрашивать у Юрки, что с «Уралом». Вначале он как-то вяло отвечал, а потом совсем замолчал.
— Ты что, чмошник, оглох? Что молчишь, как в рот воды набрал? — начал наезжать на него боец, видя, что перед ним стоит чижик.
Ответ водилы немного удивил его…
— Мама! — закричал Юрка и, схватив голову двумя руками, побежал вниз, во тьму.
Сергей бросился за ним. Его ботинки странно хлюпали, когда проваливались в пыль, и с каждым таким хлюпком он понимал, что водилу не догнать, как вдруг раздался сухой треск,
и в их сторону полетели трассера. То ли они напугали Юрку, то ли он просто споткнулся, но через секунду после стрельбы водила рухнул на землю. Пожидаев тут же накрыл его. Чижик вообще не сопротивлялся. Он попросил, чтоб Серый не держал его, и, сев тут же на задницу, заплакал:
— Не могу больше. Я домой хочу, — причитал он, размазывая слезы по лицу рукой, которые, смешиваясь с пылью, превра-щались в грязь….
Он был совсем еще мальчишка. Впрочем, Сергей тоже. На-конец, когда Юра успокоился, они пошли обратно, и Пожидаев никак не ожидал, что БМП, мимо которого они проходили, вызовет в нем новый приступ истерики.
— А… тварь… сука… Ненавижу! — с этими криками он бросил-ся с кулаками на бронированную машину, которая продолжала мирно стоять как ни в чем не бывало.
Рядом стоящие бойцы вначале ничего не поняли, потом набросились на Юрку, уложили его на землю и связали ему руки. В недавно подъехавшем МТЛБшке оказался медбрат, и его позвали к чижику, который продолжал плакать и проситься
1
МТЛБ
–
многоцелевой тягач легкий,
бронированный.
201
домой. Подошедший «медик» посмотрел на водилу, почесал репу и, поразмыслив немного, сделал ему укол старого доброго промедола. Хотя, скорее всего, он понятия не имел, что делать,
и поэтому по старой схеме бахнул ему в пятую точку универ-сальное средство от всех болезней. Через минуту Юрка притих, его уложили в ту самую БМПшку, где он моментально заснул.
Была середина апреля, и днем воздух в провинции Гур на-гревался до 25 градусов тепла, но из-за высокогорья ночи были холодные, а по утрам часто бывали заморозки. Сергей проспал эту ночь один в спальном мешке, да еще и в кузове, и сильно продрог. Одно грело его душу — конфеты, которых он за ночь съел с килограмм. В кабине Пожидаев не мог спать, т. к. всю ночь механики колдовали над «Уралом», но так и не смогли сделать тормоза, зато движок вроде бы отрепетировали. Про-снувшись, он увидел, что остались три «Урала», БМПшка и еще какой-то БТР, остальная колонна ушла дальше. Также Сергей обнаружил, что недалеко внизу был выставлен пост для регулировки движения, т. к. там дорога раздваивалась и именно оттуда стреляли по ним, когда он погнался за чижи-ком. Стреляли так, на всякий случай, поверх голов, заметив какое-то движение.
Предстоял длительный спуск, и «Уралы» сцепили между собой жесткой сцепкой, в середине поставив Серегину машину. Чижик за ночь вроде бы успокоился и молча рулил в середине связки, иногда посматривая на своих пассажиров каким-то виноватым взглядом. Возможно, его успокоило то, что его «Урал» без тормозов сдерживали две машины — одна сзади, другая спереди. Вся эта мини-колонна была загружена под за-вязку снарядами. Каждый поворот этих трех машин был как маленькая эпопея: «Уралы», спаянные в единое целое, совались туда-сюда, изрыгая из своего чрева рев с сизым дымом, чтобы выкроить сантиметры для маневра; экипажи этих железных коней, спускались на грешную пыль, что-то кричали, в основ-ном матом, махали руками, прыгали, бегали и иногда стреляли; временами связка замирала, и личный состав всех трех машин устраивал консилиум, на повестке которого стоял только один вопрос: «Как все же тут вырулить?».
202
…Это был не такой уж сложный поворот на серпантине. До него они проехали гораздо более трудные загогулины и даже обогнали пару мини-колонн, стоящих на обочине и что-то чинивших.
Когда в очередной раз головная машина стала сдавать на-зад на повороте, чтобы вписаться в него, т. к. с первого захода было не вариант, то Юрка тоже начал сдавать назад, но уперся
в «Урал», который тупо стоял, не давая средней машине отсту-пить. Почему-то не замечая остановки среднего звена, первая машина продолжала ехать задом, жесткой сцепкой выталкивая Серегин «Урал» из колеи. И только когда его правое колесо повисло в воздухе над обрывом, когда чижик чуть не разбил сигнал на руле, она остановилась… Водиле усердно помогали тормознуть обезумевшую машину старлей с Пожидаевым. Вцепившись в поручни, они вопили во всю глотку:
— Стой! Стой, падла! Стоять!..
Когда «Урал» застыл на месте, Сергей мгновенно распахнул дверь,
