Что бы такого сейчас сказать, чтоб Мадлен обиделась и ушла?
Он повел нoсом, принюхался, растянул губы в улыбке:
– А другого шевалье тебе тоже пришлось сначала погрузить в сон?
– Другого? Ты бредишь? - переспросила девушка после паузы.
– Я чую, дорогая, – ноздри Шанвера картинно затрепетали. – Ты была с мужчиной, несколько часов назад, крайне пикантная и насыщенная встреча,ты получила удовольствие, он… О, он тоже удовлетворился, более чем, наш милый…
Дверь хлопнула за выскочившей из спальни Мадлен, Арман расхохотался.
– И с кем же была наши мускусңая красавица? - спросила Урсула, спрыгивая на кровать из воздуха. - Мне-то, в отличие от тебя, ничего такого унюхать не удалось.
– Тяжелые духи перебивают запах, – Шанвер попытался лечь поудобнее, сморщился от боли, вздохнул. – Нет, девочка, мой нос тоже молчал, я блефовал. Давай немножко поспим?
– Раньше ты не был таким хитрецом, малыш, плохое влияние сюрте, или хорошее, с какой стороны посмотреть…
Они вместе задремали, уже без слияния, по отдельности. Часа через полтора в покои вернулся Дионис.
– Архив разорен, - отчитывался друг, – автоматон-служитель готов поклясться, что до недавнего времени там все было в порядке, пропали документы двадцатилетней давности, за тот период, когда ректором Заотара был монсиньор де Дас. Списки студентов нетронуты, я их внимательно просмотрел. Сорбиров, у которых совершенно нет родни, четверо: Вашье, Леруа, Румель и Девидек.
– Так, так, - Шанвер уселся на постели, скрестив ноги, – с этого момента поподробнее.
– Подробностей нет, – смутился Дионис, - просто факты, напротив этих фамилий в списке значится – сирота. Про Вашье я, предположим,и так знал, его родители погибли, еще когда он был младенцем, несчастный случай, остальные, увы…
Лузиньяк пожал плечами, Шанвер скрыл раздражение:
– Уже хоть что-то, четыре – меньше, чем шестнадцать.
– Но больше чем один, - включилась в разговор Урсула, – все эти безупречные могли притащить из Тутенхейма статую Чумы и исполнить обряд призыва.
Дионис возразил:
– Вашье тогда с нами не было. Арман,ты должен об этом помнить.
Шанвер кивнул, да, не было. Вашье, единственный на тот момент из шестнадцати сорбиров Заотара, уже потерял своего фамильяра, не смог его подчинить и монсиньору Дюпере пришлось уничтожить непокорное создание, другого демона помощника безупречный призвать себе не мог. Но это в тoм случае, если он не королевской крови.
– Рано хоть кого-то списывать со счетов, - решил Αрман после недолгих размышлений. – В конце-кoнцoв, шевалье Вашье мог пробраться в Тутенхейм тайно, расположение храма ему было известно, в лагере было такое столпотворение, что еще одного сорбира мы могли попросту не заметить.
Лузиньяк с доводами согласился без удовольствия, дружелюбный и спокойный Вашье был ему симпатичен.
– Леруа, Румель, Девидек, - задумчиво перечислял Арман. - Каждый из них по-своему силен, каждый… Минуточку, но кроме возможности плести сорбирские кружева, наш объект должен уметь ещё одну редкую способность.
– Оватское заклинание уменьшения? – Дионис поморщился. – Да, это мало кто из нас может.
– Например? - промурлыкала Урсула.
– Например, я, – сказал Лузиньяк и посмотрел на друга. – Я владею этим заклинанием, я был в тот год в Тутенхейме вместе с оcтальными, матушку мoю и сестер никто никогда не видел.
– Не начинай, - отмахнулся Шанвер, – будь ты Шарлеманом, именно таким хитроумным, как мне рассказывали, ты вот так и попытался бы отвести от себя подозрения.
– А малышу этого не хочется, – с ехидцей сообщила генета. – Малышу хочется, чтоб это был Девидек, я права?
Арман смутился:
– Хитрость, ум, расчетливость, всем этим безупречный Девидек одарен в избытке.
– Еще обаянием, ты забыл о нем упомянуть,тем самым, с которым шевалье Девидек собирается очаровывать твою мышку-малышку? - Урсула с зевком потянулась. – Ты ревнуешь, милый,тебя буквально разрывает на клочки. Кстати, почему бы тебе не воспользоваться своим правом и не призвать к своему одру мадемуазель Гаррель в качестве сиделки?
– Идея недурна, - неожиданно высказался Дионис, – только не сиделкой.
– Ну разумеется, в другом качестве, – фыркнула демоница, – из мадемуазель получится великолепное лекарство для душевных ран. Пусть разделит с маркизом ложе, и тогда его болезнь волшебным образом отступит.
Лузиньяк покраснел, как будто разделить постель с Шанвером предлагали ему:
– Нет, нет, я о другом, – oн повернулся к Арману, - по Заотару давно ходят сплетни, что Кати… дружит с монсиньором де Дасом.
– С покойным ректором? – уточнила генета. - С призраком?
– Именно. Подробностей до меня не доходило, но что если мы попросим Катарину устроить нам аудиенцию?
– Великолепная идея, – решил Шанвер, - если призрак согласится, мы узнаем все о событиях двадцатилетней давности от их непосредственного участника.
– Это не единственное согласие, которого нам предстоит добиться, – предупредил друга Дионис. – Кати попросила нас с тобой ей больше не докучать, она собирается направить все силы на победу своей квадры в турнире Стихий, и отвлекаться на дела белого корпуса ей недосуг.
– Ты с ней разговаривал? Когда?
– После обеда, специально поджидал возле столовой, чтоб объяснить, что та сцена, которую мы с Кати застали в ее филидской спальне, истолкована ею, скорее всего, превратно.
– Сцена?
– Ну да, ты и Мадлен, вместе, в одной постели, абсолютно раздетые.
Брови Армана поползли вверх, о том, что Катарина была свидетельницей безобразий, он даже не подозревал. Урсула xихикнула:
– И что сказала тебе мышка-малышка?
– Дословно? - Дионис свел на переносице рыжеватые брови. - Личные дела маркиза Делькамбра моей скромной особы
