Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Слепая Катя сидела в уголке дивана, обнимая всхлипывающую Сашу, и, если бы не слезы, непрерывно стекающие по щекам, лица у обеих походили бы на маски. Дима на балконе курил одну сигарету за другой. Чудом спасшаяся Лена сидела в кресле, на подлокотнике которого примостился Шухрат. Они держались за руки, словно боялись, что их кто-то разлучит. И так тягостно, так мрачно было им в уютной квартире Майора, словно они находились в морге…
Заплаканная Наталья внесла в гостиную две большие тарелки с высокими стопками блинов, передвинула ближе к центру столешницы блюдо с кутьей, поставила в торце стола наполовину полный граненый стакан и накрыла его кусочком хлеба.
Поминки начались. Дима обнял за плечи Катю и усадил за стол. Он боялся оставить жену без присмотра. Она никак не могла привыкнуть к слепоте и все время ушибалась об углы мебели до крови и синяков. Дима встал, и под его требовательным взглядом все подняли первую рюмку.
– Пусть земля тебе будет пухом… – начал он и не договорил из-за спазма в горле.
Наталья по-бабьи завыла, уронив голову на стол.
– Горе-то какое… Что же ты наделал, старый дурак? Оставил нас в такую минуту…
– Мама, не надо! – прикрикнула Катя.
Дима едва заметно толкнул ее локтем и бросил взгляд на Лену и Кума – эти двое не расставались ни на минуту. После того как Шухрат спас ее в подземелье, она считала его своим талисманом и залогом будущего благополучного существования. И сейчас, крепко держа его за руку, она сказала:
– Катя, Дима, простите меня за все… Я не хотела, чтобы так получилось, честное слово. Это было не со мной, я сама так намучилась, вы себе не представляете. – Дыхание у нее перехватило от избытка чувств, и она разрыдалась в голос.
Шухрат обнял ее и, прижимая к себе, зашептал ей что-то на ухо по-узбекски, поглаживая рукой по черным как смоль волосам. Дима понял только одно слово, которое часто повторялось: «джаным, джаным». Он знал, что это означает «дорогая».
– Ой, Сашенька, сиротка моя бедная… – Наталья тоже рыдала и все никак не могла остановиться.
Она обняла сидевшую рядом девочку и, давясь слезами, начала говорить ей, что они родня, и она не одна на белом свете, и все будет хорошо, потому что они с Катей и Димой не оставят ее никогда и ни за что на свете.
Дима, глядя на плакавших женщин, почувствовал себя ответственным за все, что происходит в семье Семиглазовых: теперь, после смерти Майора, к нему перешли право и обязанность заботиться обо всех.
– Тихо, тихо! Не раскисать! – сказал Дима, обводя присутствующих суровым взглядом. – Майор хотел проблему одним махом решить. Он понял главное, что надо нейтрализовать Тьму, без нее Нугзар как без рук. К тому же нам известно все, что он задумал. Надо действовать!
Глядя на него, Шухрат полез в задний карман джинсов и извлек из него потертую полосатую оранжево-черную ленточку.
– Дим, вот, возьми, – сказал он, протягивая Диме через стол полоску материи. – Майор велел передать тебе эту штуку…
– Темляк от сабли? Зачем он мне? – удивился тот.
– Это наш семейный секрет, – вмешалась в разговор заплаканная Наталья. – Слушай сюда…
Адвокат Ивангер с озабоченным видом шагал по проложенной через парк асфальтовой дорожке к главному входу Преображенской психиатрической больницы. В руке он держал дорогой кейс, один вид которого внушал не меньшее уважение, чем его низенький, но солидный хозяин. Проходя мимо работающего фонтана с изваянием мальчика с гусем посередине, адвокат окинул взглядом странную парочку на стоявшей неподалеку скамейке. Раввин с длинными седыми пейсами, в сюртуке траурного цвета и широкополой шляпе что-то доказывал молодому человеку в больничной одежде, называя его при этом Гариком. Парень слушал старика внимательно, время от времени кивая в знак согласия.
«Бедный юноша! – подумал Ивангер, озираясь по сторонам. – Такой молодой, а уже сумасшедший! Сюда только попади, тут и здоровый подвинется рассудком!»
Вид решеток на окнах психбольницы действительно не располагал к оптимизму. Ей-богу, даже в соседней, знаменитой на всю страну тюрьме, которую адвокату часто доводилось посещать по роду деятельности, зарешеченные окна не действовали на его психику таким подавляющим образом. А в самом здании его встретила неприятная тишина; когда он поднимался на второй этаж по старинной чугунной лестнице, ступени гудели под ногами и дрожали так, что хотелось вцепиться в перила или опереться рукой на окрашенную в желто-коричневые тона стену.
Лечащий врач Изольды Сидоркиной, представившийся как Игорь Зиновьевич, принял Ивангера любезно и без лишних слов пригласил следовать за собой. Изольда лежала в отдельной палате: все-таки состоятельная пациентка, а не какие-нибудь свихнувшиеся на бытовой почве старушки-пенсионерки, которые теснились в общих палатах по нескольку особей на квадратный метр площади.
Изольда произвела на юриста самое тягостное впечатление: она лежала на кровати свернувшись в клубок и накрывшись с головой одеялом. Причем лежала не как нормальные люди – вдоль, а поперек, забившись в угол, образованный стеной и спинкой кровати. Игорю Зиновьевичу стоило немалых трудов убедить больную выбраться из-под одеяла и ответить на приветствие посетителя.
Адвокат смотрел на Изольду во все глаза. И было чему удивиться: это жалкое существо в застиранной больничной рубашке ничем не напоминало бывшую светскую львицу, госпожу Сидоркину. Длинные растрепанные волосы падали Изольде на глаза, цвет лица, забывшего, что такое косметика, был нездорово-серым, некогда холеные ногти были явно обгрызены до кровавых заусенцев, и пахло от нее чем-то кислым, больничным. Ивангер застыл от удивления рядом с врачом и не заметил, как сзади к ним подошла миловидная медсестра в белом халате и того же цвета платке на голове.
Но Изольда словно их не видела: она смотрела куда-то в пространство у них за спиной. Туда, откуда из-за спин врача и адвоката выглядывали жизнерадостные Родион и Татьяна. Родион показал пальцем на дорогой кейс Ивангера и весело подмигнул Изольде. Та снова забилась в угол, накрылась одеялом с головой. Было видно, что ее бьет сильная дрожь.
– Вы извините, что вызвал вас, – сказал Игорь Зиновьевич, заглядывая в глаза адвокату. – Я надеялся, что ваше появление благотворно подействует на пациентку… Она зачем-то хотела вас видеть.
– Ничего, ничего, – торопливо сказал Ивангер. – Я понимаю.
Вдруг Изольда испустила крик и откинула с себя одеяло.
– Я признаюсь, признаюсь! – с трудом выдавила она из себя, обливаясь слезами. – Я подделала завещание… Ивангер, отдай им настоящее. – Плач Изольды перешел в низкий вой, ее взгляд блуждал по стенам палаты и никак не мог остановиться на стоявших перед ней людях.
– Извольте убедиться, бред принимает все более изощренные формы, – сокрушенно покачав головой, сказал врач. – Я полагаю, без радикальных средств нам не обойтись…
– Электрошок? – оживилась сестра.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
