понять, что можно забирать все, что нравится, даже не покупая квартиру.
Не уверенный в том, что когда-нибудь дождусь персонального интервью, я прошел в соседнюю комнату. Половину ее занимала пара кухонных модулей, на одном из которых стояла видавшая виды электрическая плитка, а второй был мойкой из нержавейки. Рядом находилась душевая кабинка со шторкой, которая выглядела довольно новой, а за бежевой дверью-гармошкой скрывалось что-то вроде туалета. Я не сразу угадал в этом сооружении туалет, поскольку увидел приземистую чашу, которая, вероятно, предпочла бы быть раковиной, а к ней крепился бачок. Все это громоздилось на белом постаменте. Я даже подумал, не секс-игрушка ли это – скажем, стульчак-вибратор. Но штуковина казалась смутно знакомой, кажется, я видел нечто похожее в старом французском фильме.
– Bonjour!
Сзади подошел хозяин и извинился, что так долго висел на телефоне. Он спросил мое имя, вычеркнул его из списка и начал рассказывать мне, очень по-дружески, все, что я уже знал из рекламы.
Я перебил его:
– C’est un toilette, ça?
– С’est un sani-broyeur, – ответил он, и до меня дошло.
Когда я только приехал в Париж, мне довелось пару недель пользоваться таким устройством. Или, вернее, неделю пользоваться, а вторую неделю ждать прихода сантехника, который бы его починил. Sani-broyeur – это дьявольски хитроумное изобретение, позволившее французским домовладельцам избавиться от общего туалета на лестничной площадке, установив его в собственной квартире, пусть даже (и это ключевой момент) и в отсутствие подвода канализационной трубы. Устройства подсоединяли к обычному водопроводу, отсюда и broyeur (дробилка) как часть названия.
Инстинктивно я потянулся к бачку и нажал слив – это нелишне сделать при осмотре квартиры. Неисправный туалет всегда подскажет, что в доме масса других недоделок.
Sani-broyeur откачал содержимое чаши и начал его перемалывать.
– Сегодня можно купить и практически бесшумные, – сказал хозяин, взмахнув телефонной трубкой в опасной близости от чаши.
Честно говоря, мне не очень хотелось это знать.
– Почему вы продаете? – спросил я.
Еще один важный вопрос. Если хозяин начнет юлить, не исключено, что впереди вас ждут какие-то неприятности. Скажем, скандальный развод или спор из-за наследства между враждующими родственниками могут осложнить вашу сделку.
– Мы переезжаем в campagne[281], — сказал он. – Я все распродаю.
Мужчина выглядел слишком молодым для пенсионера, но я вспомнил, что мы во Франции, так что его поколение вполне может себе это позволить. Если он начал работать сразу после школы, он уже мог заработать полную пенсию. Продажа собственности в Париже и переезд в résidence secondaire обеспечивали ему спокойную старость.
И тут я кое-что вспомнил. Я вернулся и снова оглядел комнату. Квартира казалась просторнее восемнадцати метров, и теперь до меня дошло.
– А где кровать? – спросил я.
– C’est un clic-clac, – ответил он, имея в виду раскладушку.
Конечно. И гардероба нет, нет даже вешалки для одежды.
Чтобы в комнате можно было жить, она должна быть обставлена мебелью, чего нельзя было сказать про это помещение.
У хозяина снова зазвонил телефон, он наспех извинился, снял трубку и начал убеждать кого-то, что квартира еще не продана и ее можно посмотреть прямо сейчас.
Я жестом дал понять, что должен идти. Хозяин улыбнулся и кивнул на прощание – ему было ясно, что я не заинтересовался покупкой, но он знал, что кому-нибудь она приглянется.
– Non, non, un sani-broyeur, – донесся до меня его голос, – как и во всех студиях на этом этаже. Проблем никогда не было.
Но я уже был на середине лестницы.
Квартира «под крышей»
Мой следующий визит не шел ни в какое сравнение с описанным выше, главным образом потому, что квартира была уж очень соблазнительной и, будь у меня деньги (и, разумеется, острая необходимость в pied-à-terre), я бы ее точно купил.
Находилась она в Девятнадцатом округе, в Бельвиле. Не центр города, конечно, но район, который с каждым днем становится все более стильным, при этом сохраняя свой традиционный колорит. В рекламном объявлении речь шла о grand studio[282] с видом во внутренний двор, «под крышей» (по идее, все квартиры должны иметь крышу, но зачастую этим коварным термином обозначают жилье среди чердачных балок), с мезонином, что позволяет поделить студию на две комнаты.
Я поинтересовался, когда хозяин проводит показы, и мне было сказано: «По субботам, начиная с девяти».
Ровно в девять утра я уже был на месте, но оказался не первым. Во дворе – скорее, это была внутренняя аллея, а не двор – мужчина средних лет фотографировал дом на айфон. Я зашел в здание, одобрительно отметив записку на двери с извинениями перед соседями за то, что дверь открыта. Похоже, в доме благополучная атмосфера.
Лестница была деревянная, хотя и без коврового покрытия, но не выглядела неухоженной. Граффити на стенах не было (в приличных домах Парижа эти художества недопустимы). Совсем как в моих любимых ресторанах – без особого шика, но он и не требуется.
Толкнув дверь в квартиру (с крепким замком), я увидел женщину лет шестидесяти, которую интервьюировал невысокий мужчина лет тридцати с небольшим. Он что-то аккуратно записывал в свой «Партикюльер».
– Et les charges, c’est par mois ou par trimestre? – спрашивал он. (Расходы на содержание здания платить ежемесячно или раз в квартал?)
– Par trimester, – ответила она, и молодой человек постарался скрыть облегчение.
Я поздоровался, вытер ноги о коврик и прошел вперед, а дама взмахнула руками, словно приглашая меня пройти дальше. У нее было слегка озадаченное, но счастливое выражение лица, как у художника, чьи работы вдруг стали модными и теперь все валом валят в его студию. На столике я заметил бланк compromise de vente — предварительного договора на куплю продажу. Она явно была настроена подписать документ уже сегодня утром.
Квартира была именно такой, какую обещала реклама, – простые, чистые белые стены, потолок без признаков того, что кто-то спешно заделывал в нем трещины накануне вечером. Открытая зона кухни-столовой, гостиная с диваном, креслом, старинным комодом и уголком для телевизора, большая кровать в мезонине и – о, чудо из чудес! – настоящий туалет. В ванной комнате я застал молодую пару, но оказалось, они тоже пришли осматривать квартиру и просто присели на край ванны (да-да, там была ванна), обсуждая, стоит ли устанавливать биде. Они нервно покосились на меня, словно опасаясь, что я подслушал их максимальную цену.
По радио звучала классическая музыка, и я жестом спросил у хозяйки разрешение выключить его. Радио может заглушить любые раздражающие звуки, будь то гул кондиционеров или шум из соседней мастерской – в
