со старыми приятелями демонами, ну и, когда его накрыло Армагеддоном, лыка не вязал, вот и сгорел. Шалопай, — с какой-то даже отеческой гордостью, хоть и довольно сварливо, сообщил голос откуда-то из пространства, чем окончательно смял волю и, видимо, похоронил какие-то надежды хозяина комнаты, но, увы, не положения. — Так я к чему всё это. Ты что же думал, я не смогу вернуть к жизни своего раба?
Демонический хохот!
— Да я и тебя, поганец, если захочу, то воскрешу после жуткой смерти по случаю твоего предательства, например, ну и в качестве наказания превращу, эм, да хоть в хромую шлюху из самого грязного притона, где ты, лапочка, всё так же продолжая ощущать себя мальчиком, будешь страдать лет так триста в роли вечной девочки, уж я позабочусь. Ты понял, раб? Не слышу!
— Да, — подавленно и без должного уважения отвечал судорожно ищущий выход из сложившейся ситуации мужчина.
— Ты не понял, раб, — прошипел голос, а Ройзенга всего охватила такая боль, что он едва не поседел.
— Д-да, я всё понял, Владыка, — спешно прохрипел никогда не страдавший тупым упрямством человек, с покорением скользкой воли которого, ещё придется повозиться, подбирая верный кнут. Ну и пряник, куда ж без него.
— А теперь подъем. Пойдем менять любимую наследницу её величества, — уже привычно прошелестел голос, всё также невидимого, как было заявлено, дракона. — Ну а по дороге расскажешь мне: откуда пословицы знаешь.
Глава 16
ГЛАВА 16
Несколькими днями спустя, в столичной резиденции Синего Дома.
— Что ты наделала, Клемен? Как ты могла? — влетела в кабинет, где её давно уже дожидалась вся искусавшая губы дочь, и принялась метать молнии красивая зеленоглазая особа с золотистыми локонами и в богато украшенном, воздушном голубом платье.
— Я не понимаю, ма...
— Не притворяйся! — не дала закончить, как бы та ни бодрилась, но бледной голубоволосой красавице её строгая родительница. А по совместительству и глава Синего Дома, её светлость княгиня Синегорская, которая только что примчала из Синеграда, дабы пропесочить своё наломавшее дров чадо. — Это ведь ты слила всем Домам информацию о том, что Франт целитель. Что молчишь?
— Я... — так и не нашлась что ответить заламывающая сложенные за спиной руки, но так и не шелохнувшаяся в глазах собеседницы синеокая девушка с натёртыми красными глазами.
— Потерпев полное поражение в порученном тебе деле сближения мальчишки с нашим Домом, в котором с самого начала тебе было оказано всецелое доверие и предоставлена полная свобода действий, ты, не оправдав надежд, словно разобиженный ребенок решила таким вот образом усложнить ему жизнь! Тем самым во сто крат усложнив её нам, так как мы не перестали нуждаться в нём, глупая девчонка! — скинув чихуахуаподобное нечто на диван и не обращая внимания на возмущенный скулеёж, заняла место за столом властная златовласка. А вперившись своим грозным взглядом в, кажется, ещё сильнее побледневшую голубоволоску, которая так и стояла пред ней навытяжку, мать продолжила кратко излагать дошедшие до неё сведения о деяниях наделавшей дел дочери. — Но это не всё. Ты ведь ещё и окончательно, бесповоротно поставила не на того, когда прилюдно растоптала хорошие отношения со ставшей теперь наследницей Милен Серогорской. Такой просчёт! Невероятно. Как можно было действовать так грубо и однозначно? Не оставляя путей для отступления. Ты ведь, руководствуясь эмоциями и... Неужели(обескураженно)? Чувствами, серьезно? Ты что, Клемен, и вправду... Не отворачивайся от меня(жёстко)! Посмотри мне в глаза. Да ты что, девочка моя(уже мягче)?
Вскочив из-за стола и решительно подойдя к содрогающейся от сдерживаемых слез и всхлипов девушке, а затем повернув к себе за подбородок голову той, строгая мать была изумлена тем, что увидела в глазах своей, так некстати влюбившейся дочери. Поэтому поспешила выбить поскорее эту дурь из всегда светлой и упорядоченной головки своего самого удачного ребенка и однозначно будущей смены:
— Из-за какого-то самца, которых, готовых угодить и исполнить любое желание по одному лишь мановению твоей руки, только скажи и будет целая толпа, ты и устроила всё это? Я не... Ну что ты, что ты... — не выдержала и всё же обняла окончательно разрыдавшуюся свою почти копию, только с иного цвета волосами и глазами, та, кто однажды, после очень болезненной сердечной раны, поклялась никогда больше не влюбляться. Та, кто намеренно заполнила пространство вокруг себя всевозможными питомцами, а к периодическим мимолётным мужчинам, если таковые возникали рядом, относилась всегда соответствующе. И та, кто меньше всего на свете желала бы такой же судьбы и своему ребенку. — Вытри слёзы! Он не стоит даже слезинки из твоих глаз.
— Прости, матушка. Я не... не знаю, как это вы... вышло. Но он... он такой... Я-а-а ненави-и-ижу его-о-о... — пуще режнего залилась слезами и уже откровенно заревела до этого всхлипывавшая на плече у матери жестокая девочка, как оказалось, с нежным и ранимым сердцем, но так и не сумевшая этого показать, а посему явно идущая путём своей матери. После чего, закаменела лицом, жестоко утерлась рукавом и прошипела сквозь стиснутые зубы. — Он за всё ответит! Он поплатится...
— Что ты ещё натворила, Клемен? — ужаснулась мать, скорее от того, что впервые посмотрела на себя со стороны, пусть и через призму такой же несчастной дочери. — Это ведь не всё, так? Рассказывай!
— Я устроила так(тяжело выдохнув), что Ивон Серогорская узнала...
****
— Герд, мы можем поговорить? — через несколько дней после встречи с решалами и последующего подчинения Ордена в лице их Мастера, внезапно обратилась ко мне всё более и более привлекающая меня своим роскошным, эм, пусть будет образом, студентка Вольская.
Мда, из-за того, что эта девушка просто-таки воплощение мечты любого здорового мужчины, да ещё и на фоне бойкота Лузин, ну и, соответственно, голодовки в известном смысле, я уже готов был пересмотреть свои принципы и всё же сделать больно Крольц. В смысле нанести моей обидчивой или, скорее, принципиальной салатововолоске сердечную рану, найдя ей временную замену, например, в лице шикарной голубоглазки с медового цвета роскошной косой. Но пока держимся:
— Я сейчас немного занят, Вижон, — с неохотой, но всё же твёрдо ответил я, как только прекратил с тупым видом пялиться в куст напротив себя, когда, сидя в парке около своего общежития, пытался запустить наконец Биоконструирование вручную, то есть без участия Системы.
А это, к слову, имело
