пусть тела монстров покрывал металл, в них чувствовалось что-то органическое.
– Это бионы, – прошептал Диедаро. – Я изучал их, доверься мне.
А другого выхода и не было. Эльвира потащила в подземелье Грача не просто так. Потомок, пусть и не обладал силой предков, но о изобретениях кое-чего должен знать. А Эльвира о бионах ничего не слышала прежде.
– Эльдаро.
Произнесенное Диедаро слово заставило бионов замедлиться. Как раз вовремя, один из монстров подошел к Эльвира слишком близко и уже тянул к ней мерзкую пасть.
– Элио.
Полу механический гад захлопнул пасть прямо у носа Эльвиры.
– Эрзуо! – выкрикнул третье слово Диедаро, сжимая ладонь Эльвиры все сильнее. Рука спутника стала скользкой и мокрой, но дао сжала её в ответ. Ей тоже было страшно, ведь она совершенно не знала, что делать с этими существами.
После третьего слова они прекратили наступление и, как огромные псы, уселись на задние лапы, беспристрастно направив головы к гостям.
– Это имена трех братьев-изобретателей. Они создали бионов.
– Стоп-слово для машин-убийц? – нервно пошутила Эпопеева.
– Не совсем... – Диедаро провёл дао мимо биона к выходу из зала. – В них бьются сердца изгоняющих. По три в каждом.
– Это как? – запуталась Эльвира. Бион даже отдалённо не походил по форме на изгоняющего.
– Раньше с предателями и преступниками разбирались намного суровее, чем сейчас, – уклончиво ответил Диедаро. Тема для обсуждения, ему, похоже не нравилась. Он торопливо покидал зал с монстрами.
– Так ты с ними, значит, можешь говорить? Они тебя слушают? Ты можешь ими управлять? – Эльвира всё оглядывалась, хотя они давно скрылись за поворотом.
– Свети вперёд, пожалуйста.
– Хорошо.
Коридор снова вывел к артерии, и путь вперёд подсвечивался отражением фонарика от железных путей.Эльвира совсем потеряла счёт времени, но по ощущениям они пробыли под землёй весь день. И, похоже, заблудились.
– Передохнем? – предложил Диедаро, заприметив пару коробок, на которых можно посидеть.
– Только недолго, мне кажется, у нас мало времени на всё.
– Я глянул, уже пять. Мы не успеем к занятиям, скорее всего. Леший! У меня, что, пропуск будет?
– Нашёл, блин, проблему, – буркнула Эльвира, устроившись на ящике повыше. Отодвинув ножку фонарика, дао расположила его между собой и тео. Напор луча резко освещал кончик носа собеседника, остальное же лицо скрывали глубокие тени.
Эльвира достала из внутреннего кармана мармеладного скелетика, отломила половину и протянула спутнику.
– На.
– О, ты не всё съела. Спасибо.
И пусть они сидели где-то под землёй, вдали от свежего воздуха, подвергая жизни опасности, нарушая законы академии, Эльвира чувствовала себя... на своём месте?
Ей казалось, что подобное она испытывала раньше, и ситуация ей словно знакома. Вряд ли Диедаро чувствовал то же самое, его волновали пропуски и репутация.
– Когда я шла в Академию, голодая, промокнув под проливным дождём, думала: вот дойду сюда, стану как все, буду заниматься учёбой, дружить с коллегами и наслаждаться студенчеством. Но, кажется, я и этого не умею.
– Скверно у тебя выходит жить праведно и чинно. Но знаешь, я рад за возможность взглянуть на жизнь с твоего ракурса. Я такой её не знал и вряд ли бы познакомился. И пусть я с тобой во многом и не согласен.
– А мне подпевалы и не нужны, – хихикнула Эпопеева. – А надежный друг – без него не обойтись. С тобой я имею связь с реальностью, которая мне неясна. И я за это тебе благодарна. Прости, что заставила идти со мной, я, наверное, перегнула палку. Хотя другого пути не видела. И если бы не ты, с бионами бы не справилась. Поэтому я и сожалею, и радуюсь, что ты здесь.
Эльвира достала маркер и взяла Диедаро за руку. Он послушно протянул ей её, и дао начала выписывать формулу на запястье товарища.
– Вот. Если добавить к этой формуле импульс, ты сможешь маскировать пятна на коже. Я видела, у тебя и на груди есть.
Диедаро удивлённо разглядывал знаки на руке.
– И они все мне знакомы. Только вот маскировка перевернута.
– Да, именно так. Мне в голову пришла эта формула случайно. Я сидела у костра и размышляла о том, что мечтаю побыть рыжей. А потом оказалось, что этот цвет совершенно мне не идёт.
Диедаро смущённо улыбнулся и протянул руку к волосам дао.
– Мне до сих пор грустно, что ты прячешь такой шикарный цвет под этой грязью. А за руны – спасибо.
Эльвира улыбнулась в ответ. Она не знала, что ждёт их дальше, получится ли незаметно провернуть всё и вернуться к учёбе как ни в чем не бывало. Но даже если их поймают, она возьмёт вину на себя и прикроет Грача. И если вдруг всё сложится так, то отдать долг за помощь лучше заранее.
Эльвира не стала об этом говорить, чтобы не портить момент.
Ее охватил жар. Знакомое чувство, которое наполняло азартом и вело в бой.
– Они рядом.
– Заметил, – ответил Диедаро, разглядывая свои сияющие ладони.
– Соберись. Ты мне нужен в здравом уме.
– Да.
По обеим сторонам от железных путей располагались боксы. Эльвира осторожно подбиралась к ближайшему, приготовившись заглянуть за угол. Пахнуло смертью.
Свет фонаря озарил тёмную трехметровую каменную коробку с толстыми прутьями. Костлявое чудище поморщилось и, взвыв, загремело ржавыми цепями и отвернуло голову от яркого света.
– Клеткой ошиблась, дорогая? – послышалось откуда-то сверху.
Эпопеева вздернула голову к своду пещеры и обнаружила там четыре уголька тлеющих глаз. Вампиры вышагивали по потолку, с интересом разглядывая пришедших.
– Мама?
Мао перешагнула с потолка на стену и неторопливо спустилась вниз. Отец остался смотреть за происходящим сверху.
– А мы тут сидим, скучаем... дочку в гости ждём, а её всё нет и нет. Не дождались.
Эльвира скрестила на груди руки и промолчала. Она, уподобившись отцу, предпочла сначала узнать больше информации, прежде чем реагировать на уколы матери.
Мао тем временем обошла вокруг Эльвиры и Диедаро пару кругов, изучая.
– Своеобразный, но хорошенький. Это мой будущий зятек? – мама приблизилась к оцепеневшему Диедаро, провела когтистым пальцем по побледневшей щеке тео. Он, вероятно, за эти секунды уже тысячу раз пожалел, что согласился пойти в подземелье. – Добрый повод познакомиться с родней, не находишь?
Мао поправила прядь волнистых волос, выбившуюся из хвоста, и отошла от гостей.
– Мама! Хватит, – её бесцеремонность раздражала
