сейчас всё это было не важно. Её тёплая ладонь разжигала внутри него беспощадный пожар, а её губы так и манили его.
— Оставь, Тами, — он высвободил свою руку и, притянув Тами ближе к себе, впился голодным поцелуем в её губы.
Она словно только этого и ждала, вцепившись пальчиками в ворот его камзола. Её губы, мягкие и нежные, подались под его натиском, и Тами приоткрыла рот, впуская внутрь его язык.
Страсть захлестнула Мариуса с головой, и он прижал её податливое тело к стене своим телом, срывая с её губ тихий стон нетерпения. Одна рука опустилась на её талию, сжимая тонкий стан, а вторая легла на затылок, зарывшись в мягкие волосы. Дрожь возбуждения волной прокатилась по её телу, и Мариус почувствовал это. Тами хотела его ничуть не меньше, чем он её.
Поцелуй становился глубже и чувственнее, и в голове Мариуса больше не осталось никаких ясных мыслей. Только желание, безудержное и неодолимое. Руки Тами принялись торопливо стягивать с него камзол, и рубаху, и, отстранившись от неё на мгновение, он помог ей, оставшись в одних чёрных бриджах. Её маленькие горячие ладони коснулись его груди, плавно скользнули по плечам, и Мариус тяжело задышал. Его руки отправились путешествовать по телу Тами, но платье невероятно мешало ему ощутить шёлк её кожи. Он резко рванул корсаж, и комнату наполнили звуки рвущейся ткани, а затем послышался удивленный возглас Тами. Платье бесформенной грудой упало на пол, оставив Тами полностью нагой. Её обнажённая грудь с острыми вершинами коснулась его груди, и Тами затрепетала в его руках. Сдавленный стон слетел с её губ, но Мариус тут же заглушил его очередным нетерпеливым поцелуем.
Оторвав Тами от пола, он понёс её в сторону кровати. Он хотел её, и больше не мог сдерживаться. Дикий, необузданный огонь вожделения бурлил в его крови.
В несколько шагов он преодолел расстояние, что отделяло их от кровати, и опустил на неё Тами. На миг он оторвался от неё и заглянул в её глаза. Их заволокло пеленой неудержимого желания, и он пробормотал что-то нечленораздельное.
Торопливыми и рваными движениями он сбросил себя бриджи, и опустился на неё. Тами податливо развела бёдра, и, не мешкая ни мгновения, Мариус вошёл в неё. Гортанно застонав, Тами слегка прогнулась в спине, и, принимая его внутрь себя, ухватилась руками за его плечи. Её лоно оказалось невероятно влажным и узким, и всего на миг Мариус остановился, а затем принялся двигаться внутри неё. Он брал её торопливо, его толчки с каждым разом становились всё резче и напористее, но сладкие стоны Тами говорили о том, что ей нравиться; ею владел тот же первобытный голод, что и самим Мариусом. Его пальцы впивались ей в бёдра железной хваткой, и скорее всего завтра на этих местах проступят синяки, но Мариус не мог остановиться. Он вколачивался в неё снова и снова, словно хотел заклеймить.
— Тами, — шептал он в перерывах между поцелуями.
— Мариус, — вторила она ему, прижимаясь ещё теснее.
Откинув голову назад, так, что тёмноё полотно волос рассыпалось по подушке, Тами чувственно стонала, и эти её стоны сводили его с ума ещё больше. Пальцами она вцепилась ему в спину, а ногами посильнее обхватила его за талию, словно хотела прижаться к нему ещё ближе.
Мариус опустил губы на её тонкую шейку и втянул в себя нежную кожу. На этом месте остался красный след, словно метка. Его метка.
В какой-то момент их обоюдного безумства, Тами протяжно застонала, извиваясь в его руках, а её мышцы внизу стали сжиматься, подталкивая его к краю чувственной бездны. Не в силах больше сдерживаться, Мариус сделал последний резкий толчок и излился в её лоно.
Комнату наполняли звуки их сбившегося дыхания. Не желая выпускать её из своих рук, Мариус осторожно передвинулся на другую половину кровати и притянул Тами к себе. Она всё ещё тяжело дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, а Мариус думал о том, как это здорово вот так лежать с ней, держать её в своих руках, обнимать её. Он крепче прижал Тами к себе, почувствовав, как её руки обнимают его в ответ.
Когда её дыхание выровнялось, Тами отстранилась от него, и приподнялась в постели. Её руки потянулись к одеялу, и она прикрыла им своё нагое тело.
— Вам лучше уйти, милорд, пока никто не обнаружил здесь вашего присутствия, — сказала она, избегая смотреть ему в глаза.
Мариус приподнялся вслед за ней. На его губах появилась едва заметная улыбка. Неужто она думает, что он вот так просто уйдёт? Не в этот раз!
— Ты прогоняешь меня в моём же замке? — спросил он, коснувшись рукой её волос, что в беспорядке рассыпались по плечам. В его голосе звучало удивление и мягкость, заставившие Тами повернуться к нему.
— Как вы не понимаете, милорд…
— Мариус, — поправил он её, касаясь пальцами тёплой спины. От его прикосновений по телу Тами разошлись мурашки, и Мариусу понравилось это. — Я хочу, чтобы ты называла меня по имени, Тами.
— Как вы не понимаете, это всё неправильно, — рассердилась она, отстранившись от его руки. — Вам не следовало приходить, а мне нельзя было… Какая же я глупая! — её голос дрожал, когда она говорила всё это. — Вам лучше уйти, Мариус.
Его имя из её уст прозвучало с придыханием, почти так же как и во время их близости.
— Я не уйду, Тами. Не могу и не хочу, — отозвался он, вновь касаясь её тела. — И тебе не нужно от меня закрываться, — сказал он, и отстранил от её груди одеяло, открыв своему взору красивую налитую грудь. Костяшками пальцев он задел чувствительную вершину, услышав, как с губ Тами сорвался судорожный вздох.
— Мариус, — прошептала она, прикрывая веки. Ему нравилось, как её тело реагирует на его прикосновения. Кровь вновь забурлила в нём, и его ладонь стала медленно скользить по её телу. Он осторожно коснулся её груди, нежно сжал розовый бутон соска, наблюдая, как её пухлые губки слегка приоткрылись, когда она тихо и порочно выдохнула, и он захотел тут же впиться в них поцелуем. Его рука поднялась выше, коснулась её шеи, зарылась в волосы, и остановилась на её щеке. Когда она доверчиво прижималась к его ладони, внутри Мариуса разлилась безграничная нежность.
— Я люблю тебя, Тами, — сказал он, проведя большим пальцем по её губам. — И хочу, чтобы ты стала моей.
Её глаза тут же распахнулись, и он едва не утонул в их лазурной глубине. Она долго вглядывалась в его лицо,
