лжи или истине, он вдруг почувствовал каким жаром запылало его по-настоящему живое сердце. Он почувствовал, как что-то пробуждалось внутри. Чувства ли, зверь ли — уже всё стало неважным, а перед глазами застыло златовласое, аристократичное лицо того человека, что всегда был рядом, слушал, делился мыслями, что был для него единственным настоящим другом…
— Братишка… Мой Демиург… — Саркис раскрыл глаза, хрустнул шеей, захрустел всеми пальцами рук и на одних пятках повернулся к Вальтеру, что по-прежнему твердил и твердил своё, вероятно ощущая, как время его правления стремительно прекращалось. — Знаешь кто мой брат? А, Верховный?
Вальтер опустил руки и умолк, гордо воздев голову к небу и внимательно слушая эдемского мага, уже сжавшего кулаки и почувствовавшего тонкие язычки пламени, что пытались ураганом вырваться из его тела, неистово вскипающего от простых человеческих эмоций — каких-то слабостей и глупостей, удела обычных людей.
— Мой брат — это Демиург. Он — мой друг, соратник, собеседник. Он — часть моей души, — выпалил Саркис под лёгкие, почти неслышимые хлопки Авиада, сейчас восхищающегося одним из своих самых последних ходов в этой, до невозможности, долгой партии.
— Ну вот и всё, Крис. Управлять людьми так легко. Причём простыми словами, звуками, обычной речью… Саркис на крючке. Будь готова! — торжественно и не без самолюбования произнёс старик, заметив аккуратный кивок прекрасной головой.
Между тем Вальтер прилил всю ману к кончикам своих конечностей, воздевая голову всё выше и выше:
— Что ты сейчас сказал?… Так ты тоже один из них. Ты же наверняка один из главарей, как и твой брат. Один из людей, пришедших, как я полагаю, с совершенно другого мира… Выродок, а я ещё понадеялся на тебя. Тоже сплотился с этой гадкой змеёй. Со своим братом, да?… Но ничего, я спасу мир от вашего вредного яда. Вы все ответите перед простыми жителями Нижнего мира! Тебе подобные столько крови выпили у несчастных людей, у всего нашего мира… Я не прощу вас, тварей. Никогда не прощу! — шатался Вальтер в неописуемой ярости, а эдемский маг и не слушал речь Верховного. Для него всё было понятно. Авиад не врал. Этот король в белоснежных одеяниях и пугающей маске — он знает Демиурга. Он точно знает где его найти.
Их кулаки, кулаки двух сильнейших магов этого мира, громко столкнулись перед тем, как всё в округе потонуло в диком, голубом пламени. Они смотрели друг на друга, они были готовы размозжить друг другу лица, их сомкнутые ладони заставляли сам воздух дрожать, рассеиваться на части, позорно прятаться. Голубой бурный огонь, выписывая свой танец, забрал всю компанию, схватил, перенёс, а злоба внутри столкнувшихся только продолжала разгораться. За брата Саркис был готов принести в жертву и весь Нижний мир! За его освобождение он был готов убивать короля за королём, Вальтера за Вальтером, лишь бы добиться своей цели.
Авиад отлично отыграл масштабную партию, спровоцировав многие локальные конфликты, сотворив Великую Магическую Войну. Старик был гением, но он по-прежнему был частью старого мира. Он был уходящим солнцем, а Демиург был рассветом…
Закат мира был красноречивее любых слов и показательнее даже самых последних действий старика манипулятора, в сети которого попались абсолютно все фигуры на этой шахматной доске. По крайней мере, так казалось старику…
Эпилог
Столица погружалась в тёмную, страшную ночь. Она затихала, огни в белоснежных домах медленно гасли, накрывая яркий, белый город увесистым ночным покрывалом.
Великая Магическая Башня светилась как громадный факел и жители абсолютно любого дома величественной столицы Нижнего мира могли увидеть этот божественный свет. Гигантская королевская башня, самое стройное и самое грациозное, что когда-либо видели глаза простого человека, возвышалась над всей столицей, венчая её, словно корона венчающая голову повелителя мира.
Внутри башни было тихо, темно, глухо. Купол высился над головами магов, витражные стёкла светились оранжевым закатным светом, стены, высокие и белёсые, уходили кверху, к небу, куда-то ввысь, к большому куполу.
Люди лежали на холодном, гладком полу совершенно без чувств. Сопели, иногда ворочались, но особо не нарушали тишину величественного храма Церкви Господа.
Маги и слуги лежали аккурат по центру гигантского церковного зала. Они лежали, потихонечку начиная пробуждаться, двигаться, открывать глаза. Они лежали, чувствуя, как наступал судьбоносный момент для каждого из них!
Первыми на ноги поднялись смуглые, крепкие стражи, по-прежнему тяжело дышащие, но уже двумя горами возвышающиеся над остальными магами. В руках они приготовили острые сверкающие серпы. Как обычно, в случае непредвиденной ситуации, они с радостью пустили бы оружие в ход, защищая своего архимага.
Авиад тем временем раскрыл глаза, мощно выбросив метаться по залу несколько сносящих волн из чистой жёлтой маны. Его План выполнялся, выполнялся успешно, и старик блаженно улыбнулся, хоть его зрение и плавало да шаталось, никак не хотя придти в себя:
— Победа… Она у меня в руках… Я чувствую их злобу и ненависть, я её ощущаю… Саркис и Вальтер на пределе, я уверен…
Крис, шатаясь, поднялась на ноги, тяжело вздыхая да постанывая от сильной, страшной боли. Слишком много сил было отдано, а совсем скоро предстояло отдать ещё больше, отдать всю себя без остатка:
— Ради своего деда я сделаю это. Это его мечта, это его последнее желание. Он будет гордиться мной, гордиться своим наследием… Вставайте, господин Авиад! Пришло время понаблюдать за концом прогнившего и началом нового, чистого, прекрасного, — девушка протянула старику свою белоснежную, нежную ручку, и Авиад, восхищённо и торжествующе улыбаясь, ухватился своей иссохшей грубой ладонью за свой билет в будущее. Билет в его мечты, желания, самые сокровенные надежды…
— Спасибо тебе, Крис. Скоро всё закончится, нас ещё будут ждать отдых и умиротворение. Ещё только немного подождать и потерпеть… Моя принцесса и мои стражи — мы на пороге будущего. А врата почти раскрылись. Победа уже в наших руках, — они обнялись. Все вчетвером. Обнялись, празднуя долгожданный день, ради которого каждый из них так долго и глубоко дышал. План действовал, План работал, План был близок к своему завершению…
Эдемский маг захрипел, опираясь на руки и пытаясь встать на свои болящие ноги. Всё вокруг кружилось, пускалось в пляс, тело болело, руки еле сгибались, мана лениво текла по всем жилам Саркиса. Пол вертелся или то было головокружение — эдемский маг не знал. Он только чувствовал злость, ненависть, и его ладони то и дело превращались в ожесточённые кулаки. Он был готов сражаться. Сражаться до конца. За Отца, за Демиурга, за остальных братьев, за весь потерянный им Эдем, за ту потерянную жизнь, о которой
