их, подмигнул мне:
— Думал, ты не догадаешься вытянуть это из нее.
— Ну, ты гаденыш! — возмущенно вырвалось у меня.
Глаза Ларайи округлились, став похожими на два озера. Ее челюсть рухнула вниз, открыв взгляду ряд ровных, но острых зубов.
— Как? — глотая гласную букву, она жадно схватила воздух. — Как ты смог? Ты слаб.
Лунг извиняюще развел руки.
— Похоже, не настолько, — он ехидно улыбнулся. Я чертовски была рада вновь увидеть эту улыбку. — Дорогая тетушка, чтобы твоя магия подействовала, нужно хоть чуть-чуть верить в любовь, ну или хотя бы в ненависть. А я за столько времени смог выжечь оба этих чувства.
Ларайя побагровела и сжала кулаки:
— Да я тебя… Вас…
Лунг крикнул в никуда:
— Надеюсь, вы все слышали?
Я огляделась. Это он кому? Влюбленным зомби?
Воздух приобрел плотность. Он стал вязким, словно застывающее желе, и с трудом проникал в легкие. Ветер притих, он не пропал, но замер. Так же замерли лиловые облака, остановив свой бег. Даже листва на деревьях замерла.
Словно кто-то остановил время, сделав моментальное фото.
Глава 24
Люди, за краем литринового круга застыли. Это выглядело еще страшнее, чем когда они были влюбленными зомби. В тех хотя бы теплилась жизнь, а эти, были мертвы, словно картонные фигуры. То же происходило с братьями. Остекленевшие взгляды, позы пластиковых манекенов. На арену опустилась тишина, настолько мертвая, что я отчетливо слышала пульсацию крови в своих венах.
Лицо Ларайи исказилось ужасом. Она растерянно озиралась по сторонам, будто ища кого-то.
Да что происходит?
Над головой раздались суматошные хлопки, похоже даже мой дракончик испугался. Он нелепо спикировал вниз и попытался скрыться за моей спиной. От суетных взмахов его крыльев Арвен с братом завалились на бок. Я пригляделась к ним — у каждого в глубине груди теплились едва заметные огоньки. Уже хорошо, оба живы.
Реальность за пределами арены стала плотной и мутной, будто ее разбавили молоком. В этом тумане фигуры людей стали смазанными силуэтами. Казалось, что мы находимся внутри банки, только почему-то ее содержимое было разлито снаружи.
Я заозиралась по сторонам, ожидая новых пакостей. Страх в груди сплетался с любопытством.
Лунг расслабленно стоял рядом, словно ничего необычного не происходило. Я пробежалась пальцами по посоху. Ладно. Будем решать проблемы по мере поступления.
Молочная поверхность стенок пошла рябью, и из нее выступили две фигуры.
Одну я узнала сразу: килт, полированные рога и такие же блестящие копыта. Накаченный торс возбуждал наготой. И лицо, полное дикого мужества, в обрамлении черных волос — Арлазгурн. Только теперь он был помельче. При большом желании, я вполне могла бы надавать ему по рогам.
Второй, хоть внешне и похож был на него, но казался полной противоположностью. Мягкие, одухотворенные черты лица обрамляли золотистые волосы, уложенные в замысловатую прическу из множества косичек. Длинное, свободное одеяние, похожее на греческую тогу, может, и скрывало фигуру, но больше будоражило фантазию. По видимому, это был Ледарис.
При виде двух старших богов меня охватила дрожь. Сила, исходящая от них давила своей мощью, прибивая к земле. Возникшее желание преклонить колено я придушила в зародыше и, превозмогая зудящую боль в суставах, осталась стоять на ногах.
— Браво, девочка — в тишине хлопки ладоней Арлазгурна прозвучали взрывами. Он посмотрел на Лунга, — Хорошего палладина ты себе затребовал. Знал бы — не отпускал.
Игнорируя темного брата, к Ларейне подошел Ледарис. Во взгляде, полном вселенского сочувствия, промелькнуло осуждение, так обычно смотрят на нашкодившего ребенка, размышляя о наказании.
— Отец, — пролепетала Ларайя.
Она сделала шаг назад, но упала, споткнувшись за внезапно вытянутый драконом хвост. Пыльное облако взвилось над золотыми волосами, покрыв их паутиной. Белые шелка одежд посерели. Ее блеск поник, словно свет фонаря в лучах полуденного солнца, не в силах конкурировать с отцом.
Наблюдая за поверженной богиней, темный хохотнул:
— А я говорил, брат, твой гадюшник еще похуже моего. От моих, хотя бы знаешь, чего ждать.
Словно потеряв к происходящему интерес, Арлазгурн с интересом посмотрел на дракона. Тот спрятал морду за моей спиной, будто это помогло бы укрыться, учитывая его габариты.
Ледарис опустился перед Ларайей и протянул ей руку, предлагая помощь.
— Как ты могла? — в его голосе, обращенном к дочери, не было злости, скорее разочарование.
— Вы сами виноваты! — Сделав вид, что не замечала руки отца, Ларайя поднялась и торопливо стала отряхивать одежды, пытаясь вернуть себе былое величие. — Вы видели, во что они превратились? Жалкие, одержимые властью и жадностью. Они не заслуживают ни моей любви, ни вашего покровительства.
— Это решать не тебе! — вот тут светлый, кажется, разозлился. Даже его темный брат удивленно вскинул бровь. — Но, разбираться будем не здесь. Поговорим на Сердаррисе. Но, — он погрозил богине пальцем, — на ближайшие века тебе нет дороги на твердь.
Ларайя обреченно кивнула и склонила голову, выражая покорность, исподтишка метнув в мою сторону злорадный взгляд.
И все? Это все наказание? Погрозили пальчиком и оставили на пару веков без сладкого?
— Погодите, — я влезла в разговор. На меня посмотрели так, словно мебель решила высказать свое мнение. — То есть Лиаласа за меньшее вы прокляли? Приказали забыть и лишили силы, а Ларайю всего лишь сажаете под домашний арест?
Темный пожал плечами, презрительно фыркнул:
— Если бы я имел на нее права, она бы так просто не отделалась.
Ледарис заступился за дочь:
— Как бы она не была плоха, но без любви мир не может существовать. Если все забудут о ней, это приведет к катастрофе.
С чувством превосходства Ларайя победоносно посмотрела на меня, а затем повернулась спиной, выражая презрение.
Негодование прошлось раскаленным металлом по моим нервам. Нет, она так просто не отделается. Без любви никуда? Согластна. Только она должна быть чистой и непредвзятой. Как говориться, хочешь изменить мир — начни с себя, а если не можешь — прими помощь.
В моих пальцах вновь появилось покалывание, и я что есть силы ударила посохом по блондинистой макушке. С его конца сорвалась молния. На землю упали две Ларайи: одна — золотоволосая блондинка, другая брюнетка. Старшие боги вздрогнули, а затем, с изумлением, уставились на меня, даже Лунг, вроде, удивился.
Опираясь на посох, я выдохнула, выпуская пар.
— Вот теперь можете забрать свою любовь, — мое торжествующее злорадство прорвалось наружу.
Лунг склонился над поверженной богиней, внимательно осмотрел оба ее варианта и хмыкнул:
— Оригинальное решение.
Настороженно косясь, словно ожидая от меня еще какой-то пакости, боги подошли ближе. У их ног лежали две стороны одной сущности — светлая и темная, возвышенная любовь и обжигающая ненависть.
Ледарис наклонился, убрал прядь волос с лица Ларайи-блондинки.
— Она так чиста и невинна.
— Ты на другую посмотри. —
