Эридан поморщился от боли, и тифлингесса замерла в нерешительности. Перестаралась?
Эльф прижал ее к себе, быстро развеяв сомнения. Объятия закончились поцелуем, с белых волос струилась вода, впитываясь в одежду. Тифлингесса чувствовала себя все более и более мокрой, но от поцелуя невозможно было оторваться. Клыки слегка прикусывали тонкие губы, когти скользнули по мокрой спине. Под пальцами рельефно очертились дьявольские письмена. Нежно впившись, когти поставили несколько точек между буквами. Эльф вздрогнул и зашептал в темное ухо:
— Твоя одежда промокла…
— Так сними её, — ответила Кьяра, но его руки опередили фразу, стаскивая с девушки корсаж и насквозь промокшую рубашку, а затем и штаны, облепившие стройные ноги. Прикосновения к телу дарили сильные чувства. Шершавое, ребристое, мягкое, гладкое, упругое, твердое — столько разных ощущений на кончиках пальцев. Импульсы прокатывались по коже, заставляя вздыбиться волоски на затылке. Влажное и горячее, а на вкус — чуть соленое, словно свежее утро на морском берегу.
— Я хочу тебя, — зашептала Кьяра, обдав дыханием отметину на белой шее.
Возбуждение, неспешно растекающееся по телу, словно древесная смола, застыла красным янтарем. Кьяра впилась в шрам на шее, слизывая воду с гладкой словно кость кожи. Когда он вошел в нее, мокрые пряди упали на темные плечи, вода потекла между грудей, по животу и ногам. Когти впились в белые ключицы, не заботясь больше о контроле. Он был в ней, и это сладкое первобытное чувство единения, пульсирующего и ритмичного, заставляло губы складываться в расслабленные улыбке и ловить горячие вздохи. Их тела танцевали под музыку бешено ухающих сердец.
Утомленные пляской, они расслабленно нежились в тепле друг друга. Кьяра, словно опомнившись, поцеловала вмятины от когтей, оставленные на коже эльфа. Он прикрыл глаза, погладил вдоль серебристой косы и признался:
— Сейчас мне очень хорошо, и ты очень хороша. Не хочется отрываться.
Словно поддавшись на магию этой откровенности, Кьяра сказала:
— Мне очень хорошо с тобой.
Неохотно отстранившись друг от друга, они подобрали вещи и двинулись в спальню. Развесив их на просушку, Кьяра нырнула под одеяло, сладко потянувшись. Эльф лег рядом и вдруг слегка поморщился, потирая шею и грудь.
— Что такое? — обеспокоилась тифлингесса.
— Ничего страшного. Видимо потянул что-то в пылу страсти.
“Я слишком увлеклась с когтями”, - подумала Кьяра.
Он вновь поморщился, схватившись за грудь:
— Нет, наверное, нужно прогуляться и подышать воздухом, — он поднялся с кровати. — Я скоро.
Первым побуждением девушки было пойти с ним. Она села на постели, и он остановил ее, положив руку на плечо:
— Не надо. Пойду наверх. Обещаю, я очень быстро.
Тифлингесса осталась в спальне и скрасила ожидание чтением книги, подаренной Задаром. Следующая сказка была о морской фее, которая так любила принца весеннего леса, что подарила ему собственное сердце, только он не ответил на ее любовь, и сердце ее стало маленьким и твердым, словно драгоценный камень. “У этого мира пунктик на всем, что связано с сердцем”, - пришла к выводу Кьяра.
Эльф не обманул и действительно быстро вернулся.
— Ммм, что читаешь? — спросил он, глядя через ее плечо.
Девушка приподняла раскрытую книгу, чтобы он мог полюбоваться прекрасно нарисованной морской феей на фоне акварельного океана.
Эльф присел рядом ней:
— Узнаю эти сказки. Няня читала мне. Добрая была женщина. Правда, я уже не помню, как ее звали…
— В детстве, сколько я себя помню, у меня никогда не было книжек с картинками, — сказала Кьяра, вглядываясь в детали рисунка. — А помню я себя лет с шести. Стою у дверей какого-то большого красивого дома, а со мной Мыша. Не знаю, может я там жила, а может в другом месте. Мне никогда не хотелось узнать, как меня создали, а вот кто? Чтобы задать вопрос: почему так? Почему я оказалась на улице?
Альбинос погладил ее по голове:
— Кто бы это ни был, он совершил большую ошибку.
Облокотившись о его плечо, Кьяра поняла, что хочет рассказать ему гораздо больше, и слова потекли, словно робкий родник:
— Долгое время я думала, что не оправдала ожиданий родителей или создателей… В шесть лет оказаться на улицах в Преисподней — не самая завидная судьба. Пару месяцев я проскиталась, пока меня, практически умирающую от голода, не подобрал один дьявол. Ему нужна была такая мелкая, которая везде сможет пролезть. Он промышлял воровством и меня научил. Способности к магии тогда ещё не проявились. Учитель он был жёсткий и за любой промах наказывал плетью. Впрочем, к боли я быстро привыкла, да и шкурка моя прочнее, чем кажется. Зато были кров и еда.
Она прикрыла глаза, вспоминая те времена. Они казались каким-то нереальным кошмаром. С тех пор она дала себе обещание всегда быть сильной.
— Однажды к нему пришли чего-то требовать, — продолжила Кьяра, — и он решил откупиться мной. Я подслушала разговор и сбежала, прихватив его любимый шакрам. До сих пор из оружия умею пользоваться только им. С тех пор я жила самостоятельно. Очень скоро проявилась магия, а я быстро схватывала, кого бить, а от кого убегать. Подросла, обзавелась связями, стала договариваться с дьяволами на мелкие заказы. Пока однажды мной не заинтересовался лорд Волмер, хозяин тех мест.
— У тебя было очень непростое прошлое, — кивнул Эридан, — но ты оказалась сильней. Ты выживешь в любых условиях, ведь и внутри очень гибкая, не только телом.
Она посмотрела ему в глаза:
— Приучает быть начеку, видеть во всем подвох. Вот ты сходил прогуляться, а я думаю, а твое ли это желание, может, тобой опять кто-то управляет.
— Да, причиняю тебе много хлопот, — согласился он, — без твоего присмотра я бы не зашел так далеко. Думаю, ты уже устала от этого.
— Если честно, да, устала, — призналась девушка. — Непривычно заботиться о ком-то, помимо себя. Однако мне хорошо с тобой, несмотря на проблемы, — немного помолчав, добавила с грустью в голосе. — Такое ощущение, что это или не закончится, или закончится твоей смертью, а я этого не хочу.
Он вновь приобнял ее, одаривая успокаивающим теплом. Девушка прикрыла глаза, в голове потекли мысли, рождаясь в новые слова.
— Ещё я обещала тебе рассказать про дочь. Малика — полуэльф. Она неудачно попыталась обокрасть меня на улицах Невервинтера, а я поймала ее за руку. Ей было примерно столько же, сколько и мне, когда я оказалась на улице. Мне стало жаль ее, не приспособлена она для такой жизни. Пришлось даже немного повздорить с местной гильдией, но все решили деньги. Воспитанием я толком и не занималась. Она приглянулась моей экономке, которая присматривала за домом в мое частое отсутствие.
