горле.
Она перестала обращать внимание на интервью, оно затерялось в темных уголках ее сознания, и потом она поняла, что очарована тем фактом, что он расследует её убийство.
Он хороший детектив. И она знала, что могла оставить улики, даже если шансы были невелики. Она думала об этом снова и снова тысячу раз, но, несмотря на импульсивный характер убийства, она сделала всё чисто.
Вот почему после первой недели ей стало легче дышать. Потому что он был хорошим детективом. И если бы на месте преступления были какие-то улики, он бы их уже нашел. Он бы пришел к ней, надел на нее наручники и отвел в новую клетку.
Конечно, она оставалась настороже, наполовину ожидая снова увидеть Мэддокса у своей двери, на этот раз с пистолетом наготове и наручниками. Но она больше не увидит никакую камеру изнутри, только не снова. Пусть лучше застрелит ее.
Но он так и не пришел.
Дальше последовало горе и гнев по поводу убийства доктора. Большинство людей пришли к выводу, что в этом замешана банда, хотя такие люди в своих убийствах не притрагивались к членам, и уж точно не засовывали их в рот. Следователи нашли записи всех его посещений стрип-клубов, его ареста за проституцию в 84-м году, и вскоре об этом узнали СМИ. Это был самый простой способ объяснить на первый взгляд бессмысленное убийство. Вините головорезов, маргиналов и тех, кого избегали люди. Может быть, хороший доктор задолжал деньги не тем людям? Предположения были дикими.
Орион сожалела, что предполагаемых «головорезов» обвинили СМИ. Новости сказали, что полиция подозревает «цветного человека». Если честно, это еще больше выводило Орион. Что творит этот мир? Вешает преступления на невинных из-за расовых предубеждений, классицизма и гребаного клуба старпёров. Богатых белых мужчин не садят за решетку.
Ей было трудно есть свою лазанью. Ей хотелось, чтобы новости уже пошли дальше. Перестали проигрывать эти сцены снова и снова, просто чтобы построить свое собственное повествование. Она сделала глоток вина, пытаясь избавиться от мысли о телевизоре перед тем, как выйти из дома, о новостях, которые она не могла выключить.
— Тааак… Эрик? — технически Орион должна была разорвать отношения с Эйприл в ту секунду, когда ее нож вонзился в доктора, но она не была профи в технике. Оказалось, что она нуждалась в своей подруге.
— Что насчет Эрика? — повторила Эйприл, с трудом глотая вино.
Орион отпила своё. Вино помогло ей справиться с тревогой. Конечно, не полностью. Она никогда не избавится от паники, которая поселялась в ее костях всякий раз, когда она появлялась на публике, тем более что она до сих пор узнаваема. К счастью, Шелби становилось все более и более комфортно быть ребенком с плаката для всего этого дерьма.
— С Эриком ничего не происходит, — солгала Эйприл.
Орион приподняла бровь.
Мария подошла к столу.
— Еще вина, belle ragazze[33]?
Орион взглянула на женщину. Она улыбалась, как всегда. Казалось, ее не беспокоило, что Орион никогда не улыбалась в ответ.
— Конечно, еще вина, — сказала она. Они уже прикончили одну бутылку.
Мария одобрительно усмехнулась.
— Va bene[34], — она потянулась, чтобы взять пустые тарелки. — И немного тирамису, хорошо? Вы обе слишком худые.
Конечно, она не стала дожидаться, пока кто-нибудь из них ответит.
— Еще вина? — сказала Эйприл. — Кто отвезет нас домой?
Орион пожала плечами.
— Можешь позвонить Эрику, — она не знала, откуда взялась легкость в ее голосе. Эта легкость появлялась всё чаще с тех пор, как она убила доктора. Будто она разделила себя надвое. Сломленная, уродливая убийца, которая не чувствовала ничего, кроме жажды мести, и женщина, которая пила вино и дразнила свою подругу о мужчине, как будто у нее не было больше забот в этом мире.
Щеки Эйприл покраснели. Орион не видела, чтобы подруга краснела за все то время, что они знакомы, даже тогда, когда она была четырнадцатилетней девочкой.
— Я думаю, что он очень сексуальный, ты же знаешь, — Эйприл допила свое вино.
— А я знаю, что Эйприл Новак не краснеет из-за парней или мужчин. И она всегда добивается того, чего хочет, — возразила Орион. — Итак, что тебя останавливает?
— Ты знаешь, что меня останавливает, Орион, — тихо сказала Эйприл.
— О, да ла-адно. Ты обожаешь злить своего брата, — сказала Орион.
Глаза Эйприл сузились.
— Вот именно. И как думаешь, что подумали бы он и Эрик, если бы я что-нибудь предприняла? Они бы подумали, что это еще одна моя выходка.
Это удивило Орион, ведь она думала, что Эйприл была предсказуемой, делала всё специально, чтобы разозлить Мэддокса. Но теперь она поняла. Эйприл влюблена в этого парня, но не доверяла себе.
— Хорошо, значит, вместо этого ты просто будешь несчастной, тосковать по нему и спать с придурками? — спросила Орион.
Глаза Эйприл вспыхнули.
— А ты профи в том, как сделать себя несчастной, не так ли?
Орион увидела сожаление, как только эти слова слетели с губ Эйприл. Но это ее совсем не задело. Но немного ошарашило. Она хотела, чтобы люди оскорбляли ее, а не боялись сказать что-то лишнее, дабы не сломать ее.
Мария прервала извинения Эйприл.
Никто из них не произнес ни слова, когда она поставила еду на стол.
— Я не это имела в виду, — тихо сказала Эйприл, как только женщина ушла.
— Да, именно это, — ответила Орион с полным ртом тирамису. Ее манеры за столом оставляли желать лучшего. Трейлерный парк всегда будет виден насквозь.
Эйприл открыла рот, чтобы возразить, но затем снова закрыла его. Орион наблюдала, как она думает.
— Хорошо, я сделаю это, — смягчилась она.
Орион почти улыбнулась ей.
— Я вела себя как стерва.
— Да, — согласилась Орион. — Но я тоже.
— Тогда мы просто пара сучек, — сказала Эйприл, поднимая свой бокал.
— Выпьем за это.
* * *
Эйприл позвонила Эрику примерно в середине второй бутылки вина. Она не была пьяна. Прошлые пьянки настолько закалили ее, что она могла бы соревноваться с сорокалетними солдатами.
Она не была пьяна, но определенно ослабила запреты. Настолько, чтобы позвонить мужчине, в которого она была тайно влюблена, чтобы тот подвез их домой. Конечно, он ответил, и, конечно же, он появился в ресторане с легкой улыбкой и в потрясающей кожаной куртке.
— Ты пришла к Марии без меня и позвала, чтобы я забрал тебя, а кухня закрыта? Не могла позвонить на тридцать минут раньше? — спросил он с притворным гневом.
Эйприл ухмыльнулась. Нет, она лучезарно улыбнулась мужчине.
— О, так ты же не пускаешь углеводы и жиры в свое тело, в свой
