Малышка поорала немного и начала успокаиваться. Хоть бы так всегда было, только бы так всегда.
— Я потом вам дам специальные штуки для ребенка и расскажу как ими пользоваться, — сказала я кормилице.
— Хорошо, госпожа, — кивнула та.
Я уложила маленькую в кроватку.
Уже было довольно-таки поздно. И я хочу, чтобы наступило утро.
Клейтон разведется с Мариной, и все будет хорошо.
С этой мыслью я вернулась в свою комнату.
— А она останется с нами? — хмуро спросил Коля.
— Кто? — спросила я и прошла к кровати.
Марина точно вернется в свой мир.
— Ребенок, — Коля сжал своего любимого единорожка.
— Думаю, да, — ответила я, ложась рядом с ним.
— Я не хочу, — насупился Коля.
— Почему?
— Потому что ты ей будешь уделять внимание. А не мне. Или уйдешь как мама, оставив меня одного.
Вот началось. Детская ревность. Хотя и его понять можно — он всегда был один, вся любовь доставалась ему.
— Коля, никто тебя не оставит, — я приподнялась на локтях и посмотрела мальчику в глаза. — Мы будем жить как одна семья.
— Но будет еще ребенок.
— Коля — эт девочка лишилась семьи точно также как и ты. Ей одна дорога в приют. О ней даже некому позаботиться. Не волнуйся, нас с дядей и на двоих, и на троих хватит. И вообще сам подумай, у тебя будет сестренка, а ты как настоящий дракон будешь защищать ее.
Коля задумался.
— Будешь с ней гулять. Играться, когда она подрастет, — продолжила я, вспоминая, что могут делать старшие братья. Хотя у меня его и нет. — Нам очень нужна будет твоя помощь с маленьким ребенком.
— Или ее тоже в приют? — прошептал он.
— Да.
— Тогда пусть остается. А если кто-то из приюта приедет, я защищу ее от них, — сказал ребенок и обнял меня за талию.
Фух, насчет одного ребенка мы справились. Осталось, ему как-то сказать, что будет еще.
***
Утром я проснулась от некой щемящей боли в груди. Казалось, если я сейчас же не проснусь, то потом будет еще хуже. Я должна бежать, лететь туда. Мне это нужно было, как дыхание.
Сорвалась, одевая попутно халатик. Неведомое ощущение несло меня вперед. Я пробежала две детских и очутилась возле лестницы. Вздохнула и выдохнула. Все будет хорошо.
А сама чуть ли не слетела со ступенек, и на повороте врезалась в мужчину. В Клейтона.
Мы посмотрели друг другу в глаза. В его стояло такое тепло и желание, что для меня перестал существовать мир. Клейтон обнял меня, а затем склонился, касаясь носом моего носа. Это словно мощный взрыв, взорвавший все вокруг, как мне казалось в тот момент, когда наши губы сомкнулись и раскрылись друг другу. Мы словно сгорали в любовном огне, обволакивающем нас. Я цеплялась за мужские плечи, боясь упасть и в то же самое время стоять, так, чтобы ему не было больно с его ногой. Так мало, мне слишком мало его одного. Он мой, он весь мой, а я его. Люблю его всем сердцем, горю лишь от одного его поцелуя, растворяясь в своих чувствах и ощущениях. Чувствую, что он совершенно не хочет меня отпускать. Кончики его пальцев скользнули по моей щеке, а я потянулась за приятной лаской, чувствуя себя безмерно счастливой.
Мое сердце готово выскочить из груди. А по телу прошло приятное тепло, обволакивая меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Мне хватило бы слов, чтобы описать, что я сейчас чувствовала к Клейтону. Знаю одно — у нас действительно вся жизнь для этого.
Прижалась к своему мужчине. Под моей ладонью его сердце билось в такт моему. Мы молча стояли, обнимая друг друга.
На пол упала трость, а меня обняли двумя руками.
— Моя, — прошептал Клейтон.
— Мой, — прошептала я.
Эпилог
Мы полюбили друг друга еще до развода, но только сейчас наши чувства стали насыщенней. Порой я не могла объяснить, что я чувствовала к нему, но мне не хотелось отпускать его ни на секунду. И он тоже.
Я даже не знала, как описать те чувства, вспыхнувшие у меня и у Клейтона. Это как распустившийся бутон прекрасного цветка. Мой мужчина сказал, что мы истинная пара друг для друга, и наконец-то мы друг друга почувствовали после его развода. И это мы еще не поженились.
Тогда на лестнице, когда мы столкнулись в поцелуе, мы еле смогли оторваться друг от друга и от наших ярких чувства, накрывших с головой. Мы завалились тогда в его рабочий кабинет. Клейтон шептал, как он любит меня, как сгорал без моих касаний, и что не мог ни о чем думать, кроме меня.
В общем тогда мы чуть не сломали стол, сожгли оббивку стула, точнее Клейтон все жег от своей страсти. Я же была свято уверена, что после такого бурного утра, у на точно будет ребенок. Третий, а может и больше. Одного своего я точно хочу.
Единственное, что мы могли сделать для Марины, пока она еще была в этом мире — отвезти ее на кладбище к могиле Терри. Она сама захотела с ним попрощаться. Туда мы поехали втроем — я, Марина и Клейтон. Помню, как она вышла из склепа, а в ее глазах блестели слезы. Как бы что ни было, она его любила. И тогда попросила нас вернуть ее домой, и больше никогда не появляться в ее жизни. Никого из нас — ни Клейтона. ни меня, ни Коли. Это было печально, но с другой стороны, ребенок к ней тоже не тянулся совсем. Я-то думала, что дети любят своих матерей, несмотря ни на что. Но с Колей все оказалось по-другому. Он полюбил меня, как мать и принял Клейтона, как отца. А мы-то точно его не бросим.
После кладбища, мы вернули ее в тот мир.
Сережа забрал ее, и я надеюсь больше его уже никогда не увижу. Я— то еще буду приходить в тот мир. Положа руку на сердце — у нас медицина намного лучше.
Как оказалось, мы действительно стали владельцами банка Возрождение. Клейтон сам распорядился, чтобы конкретной его хозяйкой была, мол, развлекайся. Но честно скажу, что банк стал нашим не самым честным путем. Грубо говоря, драконы его отобрали у фениксов из-за денежных махинаций. И под шумок Клейтон взял его себе на обеспечение, а владелицей сделал меня.
Скрива посадили в тюрьму за махинации с кредитами, и за отравление Терри. Как оказалось, это именно он заставил выпить яд, чтобы заполучить дом. Ведь дом был под залогом в банке. И так он мог бы его выкупить. Земля-то у Даффов на самом деле была самой благополучной, и много кто хотел бы ее заполучить. И у Скрива почти получилось это, если бы не вернулся Клейтон.
В городе и так бушевала эпидемия, которая косила единорогов, но на самом деле все было прозаичней некуда. Некоторые аристократы покупали через банк отраву для животных. А затем травили друг у друга единорогов. Была эдакая борьба за монополизацию вывода единорогов и розовых пони в городе. Мы, кстати, розовых пони так и не завели. Так, что у кого были деньги — те вытравливали животных у других, пока те не обанкротятся, а тут и банк вступал в свое дело, выдавая кредиты.
