– Поучи меня ещё, – проворчал я в ответ.
Эрэ Бирн прибыл в замок к полудню, и с порога принялся ругаться да поливать мою целительницу грязью. Я бы ему этого не спустил, даже не числись за ним грязные делишки, а в свете последних событий аж замутило от злости. Это ж насколько уверенной в себе и наглой скотиной надо быть, чтобы так смело бросаться обвинениями!
– Я потомственный целитель, мне это право Предками и магией дано, – кричал он, брызгая слюной. – А эта недоучка приехала сюда, закон нарушает. Позорит звание целителя одним своим присутствием. Она не имеет права лечить людей! Я имею! А она – нет!
Он оскорблял Кузнечика, но девчонка и без моей помощи не дала себя в обиду. Отбрила так, что я аж губу закусил, чтобы не заржать. А эрэ Бирна несло.
– Как только мне стало известно о молодой целительнице, которая вздумала лечить всякий сброд, я сразу понял, чем дело пахнет, и написал об этом в соответствующие инстанции, – с победным видом вещал он. – Вчера я получил ответ.
Вынул из внутреннего кармана плаща свиток и с победным видом продемонстрировал его мне, после чего развернул послание и принялся читать вслух:
– Уважаемый эрэ… в связи с вашим заявлением было проведено расследование, результаты которого показали, что на вверенной вам территории действительно работает будущая целительница, студентка БИА, не имеющая пока сертификата, лицензии и целительского звания. И далее по тексту, да где же это? А! Вот. На место для вынесения решения отправляется выездная коллегия. Просьба явиться в замок Ордена щитодержцев для дачи свидетельских показаний и…
И тут у меня, что говорится, сдали нервы. Я чётко понял, что если не уберу этого подонка с глаз своих, то весь наш план по задержанию оставшихся преступников вылетит в трубу. Поэтому я выгнал мерзавца к демонам из замка, вот только вернулся он совсем скоро, да не один, а в компании других целителей.
И вот что я вам скажу: умеют они испортить человеку настроение. И нервы. И кровь. Агаву я от них отбил, конечно. После короткой разъяснительной беседы члены братства передумали выдвигать обвинения в адрес моей будущей целительницы, и даже согласились принять у неё экзамен. К сожалению, девушка должна была уехать на некоторое время в Цитадель, что, в свою очередь, привело в бешенство моего единственного некроманта. Джона Дойл, считавший себя женихом Кузнечика, выглядел, как поднявшаяся из огненных глубин земли Смерть. Бледный, глаза горят от желания убивать, кулаки стиснуты.
– Только не наделай глупостей, – сразу предупредил я. – Две недели – и твой Кузнечик вернётся в замок с дипломом об оконченном образовании, и тогда уже ни один мерзавец не осмелится гавкать в её сторону.
– Я понимаю, – проскрипел парень, и я с сочувствием похлопал его по плечу. Бедняга. Боюсь представить, что творится у него в душе. Если бы кто-то решил увезти от меня мою Мадди, я бы…
Кхм.
– А если понимаешь, то беги прощаться со своей зазнобой, а я пока сделаю так, чтобы на надменную рожу Бирна ей больше не пришлось любоваться.
– Вы о чём?
– Потом, – отмахнулся я, и поторопился к Моку. Клянусь, я ему все пальцы переломаю, если он до сих пор не закончил писать своё признание.
К счастью, список уже был готов, и мне оставалось лишь ужаснуться, сколько знакомых имён в нём было обнаружено. Сколько знатных семей ввязалось в этот дикий мятеж. С некоторыми я был знаком лично, кое-кого знал ещё по жизни в столице. Всего пятнадцать имён.
– Это те, с кем я встречался и разговаривал лично, но точно знаю, что за ними стоят птицы более высокого полёта…
И маг-ошейник я с мерзавца не стал снимать.
– Ты обещал мне! Обещал, подонок! – верещал гадёныш мне в спину, когда я выходил из его камеры. – Будь ты проклят, предатель!
– Мэтр?
Молодой парень с необычным именем Мельхиор стоял на страже. Членом ордена этот мальчишка, которому едва-едва исполнилось шестнадцать лет, стал чуть более месяца назад, и он был единственным в замке, кто считал Бержана Мока своим лучшим другом.
Какой идиот поставил его в дозорные в тюрьме?
– Почитай. – Без лишних слов я протянул парню признание второго из наших заключённых. – Только быстро. И скажи, стоит ли снимать с твоего товарища ошейник. А я пока найду, кто заменит тебя на посту.
Замену я нашёл в два счёта, а найдя, с облегчением убедился, что даже самые молодые из моих щитодержцев понимают, что может значить для нашего мира падение Щита.
Парень искренне извинился передо мною за неуместные подозрения, а я вернулся к себе, и, закрывшись в ванной, долго поливал голову ледяной водой и с остервенением тёр лицо. Как? Как я мог упустить? Как не заметил, что прямо у меня под носом созрел этот отвратительный заговор? И самое главное, во что бы он в итоге вырос, если бы Агава Пханти не изъявила желание проходить практику на пределе, если бы Джона Дойл не был влюблён в неё без памяти, и если бы я не решил помочь своей Лисичке с переездом?
Столько «если», что сразу становится понятно – без Судьбы тут не обошлось.
Наскоро вытерев волосы и переодевшись в сухую рубашку, я даже плащ не стал накидывать, а как был, побежал к Девичьей башне. И только у порога сообразил, какой же я болван. До рассвета больше двух часов, внутрь мне не попасть. Какого демона, спрашивается, припёрся?
Запрокинув голову, я молча уставился на Лисичкины окна, и как-то даже не удивился, когда за тёмным окном вспыхнул огонёк свечи, а затем в приоткрытой створке показалось сонное лицо, и перекинутая через плечо растрёпанная коса свесилась вниз, как у принцессы из сказки.
– Спусти свои косы, красавица, – по-идиотски улыбаясь, прошептал я, а Мадди округлила глаза и перепуганно прошипела:
– Ты что тут делаешь? Почему не спишь?
– Иди ко мне, – позвал я.
И она, не колеблясь ни секунды, и даже позабыв захлопнуть окно, выскочила из башни в одной тонкой сорочке и пушистом платке на плечах.
– Что-то случилось?
Даже в темноте было видно, как в зелёных кошачьих глазищах плещется страх за меня. И я не выдержал. Обхватил руками побледневшее личико, поцеловал правую бровку, левую. Переносицу. Скулы поочерёдно. Прикоснулся к верхней губе.
– Ты выйдешь за меня?
Лисичка глянула укоризненно, а я прижал её ладонь к своей груди. Прямо напротив сердца, чтобы чувствовала, как оно там ворочается, встревоженно и нетерпеливо.
– А если я скажу, что влюбился? Так сильно люблю тебя, что больно и страшно. Если я скажу тебе это, принцесса Лиса?
Она закусила губу и зажмурилась. Прижала ладошки к моей груди и смущённо разгладила ткань на рубашке. Потрогала кожу между ключицами. Погладила шею. Запуталась пальчиками в волосах на затылке. И всхлипнула жалобно-жалобно прямо мне в рот:
– А ты не говори. Не говори, Брэд! Пожалуйста, не говори!
