Только предположить не могли, что им может помешать представитель иной, пусть и уничтоженной цивилизации. А того напоследок интересовал ещё один важный вопрос:
— Да. Упакованы и сложены. — Бесстрастно отвечал товарищ Тамирский.
— Удалось уговорить других товарищей на сдачу своих драгоценностей под вашу охрану?
— Да. Как и было задумано. Четверо поверили в возможный обыск на этой неделе.
Что и требовалось доказать! Потому что у работника горисполкома наворованных драгоценностей и золота оказалось не так много, как рассчитывал Киллайд. Вот и была внушена идея подопечному, как ему временно изъять нужные ценности у своих ближайших подельников. Что он и проделал со всем присущим аферистам великолепием. Ну и упаковал солидные трофеи, как надо, «спрятал» — где требуется. Теперь только оставалось пойти и взять. Удобно? Без сомнения.
«Вор сам отдаст наворованное! — посмеивался мысленно мемохарб, отпуская чиновника от себя и потирая в предвкушении ладони. — Ха-ха! Хотя и приходится долго возиться с такими вот моральными уродами… Жаль! Очень жаль, что мои уникальные умения не спешат ко мне возвращаться во всём своём спектре. Тогда я вообще не заморачивался бы. Влез бы в башку аборигена, сделал его руками что надо, заставляя тут же всё забыть, и жил бы припеваючи».
Но в любом случае предстоящая акция вступала в свою завершающую фазу. Если всё задуманное удастся, можно ставить перед собой другие цели.
32 глава
Но и с другими целями пришлось определяться как можно скорей. Потому что Киллайда всё больше и больше не удовлетворяла сокровищница знаний мединститута. Причём не только сама библиотека, которую он почти всю просмотрел, но и те пласты знаний, которыми преподаватели делились со своими студентами. То есть помочь мемохарбу в возрождении его умений, они вряд ли смогут.
Вывод: скорей всего придётся заняться восточными практиками укрепления, изменения сознания, выходить в астрал, изучать тантрические системы и только после этого пытаться стать истинным харби. А для этого скорей всего придётся покинуть страну Советов, отправиться на Тибет, посетить разные монастыри, пропутешествовать в Индию, где практикуют Каларипаятт… и многое другое.
Казалось бы, чего проще? Набрал золотишка с драгоценными камнями, да и в путь. Уж границу-то, со своим талантами и возможностями, пьетри пересечёт без труда. Да и в новой обстановке с «той стороны» — не растеряется. Собрался и пошёл с песней. Скатертью дорога, как говорят местные аборигены. Но! Как раз после этого и зависал неожиданный, но почему-то неразрешимый вопрос: а что будет с Анастасией?
Размышляя об этом, Киллайд впадал в какой-то ступор и не мог определиться в самом себе. Его истинная сущность, уничтожившая родную цивилизацию, относилась к подруге-землянке, как к помехе, не больше. И от помехи этой, если рассуждать здраво, следовало избавиться при первом же удобном случае. Ничего она собой не представляла, ничем помочь не могла, и даже по умственному своему развитию не дотягивала до ранга самого низшего советника. Про физическое развитие и говорить не стоило: даже как простой носильщик золота и валюты — она не годилась. То есть следовало её бросать, тут же забыв навсегда. Разве что продумав заранее некоторые действия, прикрывающие его персональный отход к границе. Иначе говоря, уйти, использовав юную подругу напоследок.
Но вот сущность Александра Шульги, каким-то образом не растворившаяся в подобранном теле реципиента, категорически противилась такому циничному поступку. Особенно в свете нарастающей физической близости с юной женщиной, которая всё хорошела и расцветала в последние недели. Казалось, что сама мысль чем-то обидеть супругу, доставляла парню моральную боль и душевные неудобства. Наоборот, всё больше и больше хотелось видеть подругу счастливой, радовать её разными мелочами, баловать во всём и вообще — не расставаться.
«Смешно! — пытался себя убедить Киллайд изо всех сил. — Какая-то замухрышка, к которой у меня просто сексуальное влечение, настолько оккупировала моё мышление? Почему так? Что этому виной?.. Не иначе, как частичка сознания местного человечка всё-таки осталась живой и мне настоятельно устраивает разные каверзы. Ха-ха!.. Этак я совсем размякну и превращусь в какого-то слизняка… Или как тут говорят? В подкаблучника?.. Маразм какой-то!»
Но сколько он себя не уговаривал, желание бросить подругу никак не могло пересилить желание её защищать от всех невзгод и напастей. И это казалось весьма странным… и неожиданно желанным. На удивление, даже простые воспоминания о подруге радовали и поднимали настроение, становилось спокойнее на душе, а в голове роились какие-то глупые планы о совместном будущем. Постоянно довлело настоятельное желание о ней заботиться. Начинало казаться, что и совместно путешествовать совершенно несложно:
«В самом деле, неужели трофеев нам не хватит на двоих? Вполне! А с продуктами, взятыми с собой, ещё проще: сколько она там ест? Как птичка клюёт… Наоборот её надо заставлять есть побольше! А то вся чуть ли не светится… Опять-таки, не слишком ли я усердствую с сексом?.. Загонял бедняжку!.. Ведь по всем понятиям, в её возрасте такие излишества могут оказаться вредными… И беременность! Вдруг это уже случилось?!..»
Тоже интересный момент, о котором имелись разные мнения. От: «Мне-то что?..», «Пусть себе рожает сколько угодно!» до: «Это же так здорово!»
Ну да, несмотря на тяжёлое послевоенное положение в стране, большинство здешних граждан относились к рождению ребёнка как к громадному, желанному счастью. Причём многие женщины рожали даже не будучи в замужестве и, невзирая на тысячи сирот, которые остались без погибших во время войны родителей. Вспоминая свою цивилизацию, пьетри не сомневался: у него на родине власти попросту запретили бы размножаться в такой обстановке всеобщего бедствия и неопределённости. А здесь — рожали…
Вот и его неожиданно взбудоражила сама возможность того, что он может стать отцом. Своих родителей помнил как в тумане, детей не имел, но… Очень уж это казалось волнительным, желанным, интригующим. Так что, в принципе, почему бы и не стать отцом?.. Тем более в паре с такой красивой женщиной, как Бельских?..
Мучительные размышления. Попытки выбрать правильную линию поведения. Желание верно определить своё будущее.
Ну и масса возникающих при этом сомнений.
В конце концов, Киллайд решил хотя бы частично определиться, выясняя, как сама Настя отнесётся к возможным изменениям в своей жизни. Начал издалека, когда они в воскресенье тридцатого ноября, поужинали и улеглись в постели:
— Ягодка! А вот признайся мне честно: тебя всё устраивает в нашей жизни?
— Ох! Санька! — захлебнулась она от восторга, прижимаясь из всех сил к мужскому телу. — Всё! Буквально всё устраивает! И я так счастлива!..
При этом самому Александру стало настолько хорошо и приятно, что он чуть не забыл суть предстоящего разговора и для чего он вообще затеян. С трудом вспомнил минут через пять, прерывая ласки и поцелуи:
