"Катюша! – писал он. – Так получилось, что я ухожу из твоей жизни. Навсегда. Прости, если сможешь, и не жалей обо мне. Поверь, ты заслуживаешь лучшего. Я встретил другую женщину и, кажется, полюбил. Время покажет. Спасибо тебе. Я не жалею ни об одном дне, которые мы прожили с тобой. Дмитрий".
Катерина покачнулась и, чтобы не упасть, села на табурет. Случившееся казалось настолько невозможным, что она не могла поверить: это действительно происходит с нею! Она потрясла головой, стараясь побыстрее прийти в себя.
Она ещё раз перечла письмо. Встретил другую женщину. Теперь она несколько успокоилась и заметила пропущенную прежде приписку: "Всё, что спрятано – твоё!"
"Всё, что спрятано, моё!" – повторила она про себя. Женщина подошла к тайнику, ей вовсе было не важно, что он ей оставил, но хотелось что-то делать, чтобы сбросить с себя оцепенение и наконец осознать: Дмитрий её бросил! Почему же случившееся так ошеломило Катю?
"Никому не нравится чувствовать себя брошенным!" – решила она, открывая крышку тайника. Действительно, все драгоценности были на месте. Теперь Катерина могла не беспокоиться о будущем своих детей. В глубине души она считала, что подруга Ольга Лиговская погибла и теперь Ольгина дочь станет её дочерью.
Только вот почему она не испытывает ни радости, ни облегчения от обретённой свободы?! Казалось бы, бери детей и езжай к человеку, который страстно этого ждёт! Сделай его счастливым! Она рассеянно пропустила между пальцев нитку жемчуга и решительно захлопнула крышку: богатство подождёт! Надо вначале не спеша во всём разобраться.
Хотелось ли ей уезжать из России? Нет. Это была её страна. Здесь она смогла получить высшее образование, исполнила мечту, которая прежде была для неё недосягаема – стала хорошим переводчиком, уважаемым человеком. У неё нет любимого мужчины. Но почему непременно надо искать его в Швейцарии? При этой мысли она покраснела, будто далекий Астахов мог её услышать.
На следующий год Катерине исполнится тридцать лет, а в чём, кроме работы, она проявила себя как женщина? Как человек?
В двадцать лет вышла замуж за Миколу. По любви? Нет, будущий тесть упросил. И согласилась-то потому, что жизнь свою не считала чем-то стоящим, не ценила.
Погиб Микола, в её жизни появился Герасим. Увидела атлета, и сердечко екнуло: уж очень не походил он на тощего и узкогрудого покойного мужа! Колыхнулся со дна души глубоко запрятанный там стыд. Побежала, сломя голову, не за человеком, а за его фигурой. Только потом поняла, что судьба к ней снизошла: атлет оказался добрым и любящим. Она сама уже готова была его полюбить, да попала в плен к Чёрному Паше. К Дмитрию. Другая бы на её месте повесилась. Или кинжалом закололась. А она? Стала его женой. Под венцом в церкви стояла. И что было между ними, кроме похоти? Чуть что – в постель её тащил. На том всё общение заканчивалось.
Что она знала о сердце своего мужа, о его душе? Как аукнется, так и откликнется! Он тоже душой своей жены не шибко интересовался, иначе почувствовал бы, в каком смятении приехала она из Берлина!
И вот теперь Николай Николаевич Астахов. Чем не блестящая партия: дворянин и крестьянка! Что она искала в его объятиях? Чуткости, нежности, которых ей недоставало в Дмитрии? Близости тела и духа? Объяснения, которые приходили на ум, казались ей оскорбительными: если это не любовь, то что?
Хотелось ли ей вернуть Дмитрия? Чтобы прежняя жизнь привычно и неспешно катилась по знакомой колее?
Утвердительного ответа от себя она не дождалась, потому что её мысль уже бежала дальше. Её природная цепкость давала знать о себе и здесь, как обычно в критический момент: не время плакать и сожалеть, время искать выход. Может, потом, ночью, ей захочется поплакать в подушку?
Не начать ли всё сначала? Уехать в какую-нибудь тмутаракань, работать учительницей в школе. Она вспомнила восторженные планы однокурсниц: многие из них были моложе её, совсем девчонки, фанатично преданные революции. Они жалели, что им не удалось участвовать в сражениях, восторженно встречали прибывающих с революционных фронтов и "шли в народ", чтобы обучить его грамоте для скорейшей победы светлого будущего. Большинство из них были городскими жительницами. Что же она, по социальному положению крестьянка, не спешила вернуться в село?
Отец! Она вспомнила о Первенцеве, потому что лишь недавно стала действительно считать его отцом, осознав, что из близких у неё, кроме него, никого не осталось.
Катерина взглянула на стенные часы – кошка на них под монотонное тиканье равнодушно водила глазами туда-сюда. Половина шестого. Последнее время Аристарх иной раз ночевал в своей квартире, будто призрак Руфины Марковны, витавший в ней, потихоньку истаял. А возможно, причина была в другом: столь любезная его сердцу Евдокия Петровна, похоронив мать, десять лет лежавшую парализованной, теперь была свободна вечерами… Катерина одёрнула себя: неужели завидует этой славной женщине? Или ревнует её к отцу? Домработнице она лишь попеняла, что та скрывала свою беду от нее.
– Ах, Катерина Остаповна, – смутилась бедная женщина, – кабы знал, где упал… Прежней-то хозяйке рассказала, а она забоялась – почему-то считала такие болезни заразными, – и уволила меня. Сколько дней без куска хлеба маялись!
– Глупость-то какая! – ахнула Катерина и подумала, что после стольких лет мучений Евдокия Петровна вполне заслужила хоть немножечко счастья…
Минуту-другую поколебавшись, Катерина позвонила отцу.
– Первенцев у телефона! – голос отца не был сонным, и она без лишних экивоков приступила к делу.
– Папа, мне с тобой срочно нужно поговорить.
– Хорошо, Катюша, – сразу согласился он, – я только побреюсь и пойду.
Словно гора свалилась у неё с плеч. Она не ждала, что отец в момент решит все её вопросы, но с ним Катерина могла говорить не таясь. Возможно, он не всегда бывал решителен в своих действиях, порой излишне сентиментален, но в том, что он честен и порядочен, она не сомневалась. Катерина разожгла самовар и стала собирать на стол – наверняка Аристарх Викторович не успеет позавтракать дома. Полчаса спустя она открыла дверь слегка запыхавшемуся Первенцеву.
– С детьми всё в порядке?
– Спят, что им сделается, – мягко улыбнулась Катерина: порадовавшись тому, что отец принял к сердцу и маленькую Оленьку – вот он уже и не отделял её от Павлика. – Пойдём на кухню, я разогрела самовар. У тебя как со временем?
– Часок смогу тебе уделить, – сказал он, нежно целуя её в лоб, – в восемь часов я с комиссией выезжаю в Переславль-Залесский.
Катерина налила им обоим чаю, села напротив и выпалила:
– Дмитрий меня бросил.
Первенцев поперхнулся.
– Что-о?
– Он ушёл, а в оставленной записочке пожелал мне счастья.
– Ушёл теперь, когда ты взяла на воспитание сироту?
– Это не главное, – Катерина смогла успокоиться, так что говорила почти равнодушно, – я прокормлю их и сама. Кое-что мне Дмитрий оставил, он не такой бессовестный, как ты думаешь. Просто он разлюбил меня…
