– Чё встала? Дуй за книгой!
Дочь ашуры вздрогнула от приказного тона и побрела в указанном направлении, поднялась на третий этаж, отсчитала ярусы, ряды и книги. Взяв нужную, полукровка взвесила её в руках и осмотрела. Тонкая старая книга в простой кожаной обложке, вся потёртая и потрёпанная. Фиама открыла книгу наугад и пробежалась по тексту: «.. немногим было даровано увидеть всё тёмное величие такой могучей силы..», «.. вселяющие страх приспешники служили верой и правдой…». Дочь ашуры пролистала ещё несколько страниц, ей вдруг попалась иллюстрация с изображёнными на ней людьми, похожими на разбойников. Фиама закрыла книгу и уставилась на портрет Эстариола.
– Страница 194, – членораздельно произнёс библиотекарь.
Фиама открыла нужную страницу – снова иллюстрация. На картинке в книге была изображена молодая женщина, скорее даже девушка, худенькая, маленькая, но внушающая трепет. Она гордо стояла, величественно вскинув подбородок, в руке сжимая искусно вырезанный посох с камнем на вершине, обрамлённым острейшими лезвиями. Картинка была не цветная, но, приглядевшись, Фиама увидела, что у женщины средь тёмных волос, белой молнией рассекает чёлку серебреный локон. Полукровка замерла, увидев седую прядь, расположенную на темени. Только дочери ашуры небрежно срезали волосы с седым локоном, а на картинке у девушки прядь была достаточно длинной.
– Это Разрушительница тридевяти миров. Её ты напомнила Декану, скорее всего. Есть у вас что-то общее.
– Но почему? – только и смогла выдохнуть Фиама.
– Не знаю, шмыкодявки, все их боятся, и потому ненавидят. Они творили жуткую дичь. Почитай в хронике, – Эстариол кивнул на книгу в руках полукровки. – Кстати ещё задолго до их прихода существовали пророчества о девушках с седой прядью, которые свершат для Ханаэша, ныне Аэфиса, великие дела. Вот Декан и бздыканул.
– Но он не бзыди… здыди! – перебила Фиама. – Он был в ярости!
– Слыш, меня там не было, хрен знает, чё ты учудила. Можт Декан встал не с той ноги, ваще на руки упал с кровати? День незадался, а тут ты и он того, сорвался. Да и можт поглючило мужика, мало ли. Он же старпёр.
– Поглючило? – зацепилась Фиама. – А ведь тот остров проклятый, как говорил Куратор, там иллюзии какие-то нарастают. Может действительно привиделось ему что?
– Тем более! Сам Ветер подосрал, – согласился Эстариол.
– Но я тут при чём? Ему поглючило, а мне с проплешиной ходить. Нечестно! – выпалила дочь ашуры. На что библиотекарь притих.
– Меня ещё и Баньши окрестили, представляешь, – устало произнесла Фиама.
– Точняк Баньши, – заржал Эстариол. – Вся в бинтах-лоскутах, бледная, тощая, на голове тряпка, будто прикрываешь рога или типа того.
Пока библиотекарь ёрничал, Фиама полистала книжку и решила ознакомится с тем, что писали про Разрушительницу.
– А когда прядь отрастёт, чё бушь делать? – отсмеявшись, спросил Эстариол. – Седина никуда же не девается. Это вообще ж ужас на крыльях тьмы. Как будто Разрушительница вернулась, шоб добить мир вконец.
– И что мне теперь делать? Я же не Сильвана! Я это Я и никто больше! И я не призрак из прошлого или восставший дух мести! – Фиама принялась ходить из стороны в сторону, периодически посматривая на картинку в книге.
– Ну что я могу тебе сказать, – задумался портрет. – Крась волосы, прячь ухи свои лапоухи, глядишь за человека сойдёшь. Можт я даж влюблюся, – иронично бросил Эстариол. Фиама глянула на него и скривилась. Парень он был красивым, но эти его слова и манера общаться отталкивали. Если бы он побольше молчал и просто улыбался. Улыбка у Эстариола была такая, что ноги подгибались, но чаще всего расползалась она на лице парня после очередной едкой шуточки, за которую хотелось снять картину и разодрать холст в клочья. – Не, ну а чё? Хотя да, плоская, тощая, – оценивающе осматривал Фиаму Эстариол. – Сиськи отрасти, тогда поговорим.
– Гори в Аду! – огрызнулась на него полукровка, на что библиотекарь вновь засмеялся.
– Тока малюй волосы в реальные цвета, не надо заставлять людей блевать радугой, глядя на твою шевелюру. Кстати, – угомонился Эстариол, – а как тя угораздило поседеть и разжиться шмотом чучела? Новый прикидончик?
– Меня заживо похоронили, – брякнула Фиама, продолжая ходить взад-вперёд. Мир затих на долгое мгновение. Эстариол вновь застыл с открытым ртом, шутки закончились. – Много чего случилось.
Эстариол стал понемногу приходить в себя, а Фиама только сейчас осознала, как устала за этот ужасающе долгий и насыщенный событиями день. Живот свело от голода, полукровка скрючилась и выронила книгу. В глазах потемнело, а в ушах нарастал звон.
– Я возьму эту книгу, почитаю, – прошептала дочь ашуры. – И пойду. Я сегодня без обеда и чувствую себя хреново. Завтра постараюсь зайти, – пообещала Фиама, собралась с силами, подняла книгу и побрела к лестнице.
– Так и пасёшься тут. Олениха, жрущая книжные буквы, – причитал Эстариол, но провожал полукровку сочувствующим взглядом.
Добравшись до своей комнаты, Фиама упала на кровать. Нужно принять душ, сменить бинты, прополоснуть форму, переделать задания, подготовить ответ к семинару по этике – столько дел, а сил нет. Жаль дочь ашуры не могла заявиться на занятие и обозвать всех, как делал Эстариол, а потом сказать, что её этому научил библиотекарь. Фиама улыбнулась идее, ещё немного полежала и пошла заниматься делами.
Приняв душ и промыв раны, полукровка обновила бинты, благо на них лекари не скупились. Сполоснув форму, девушка засела за задания. Голова не соображала, перед глазами всё плыло. Фиама положила голову на стол и уставилась в пустоту. До ужина она решила немного полежать, а затем, будучи сытой, подготовить задания.
Фиама поднялась от внезапно посетившей её мысли – она забыла спросить у Эстариола книгу о запорах. Ей не помешало бы смастерить что-то своими руками, но идей никаких. Полукровка надеялась найти полезные советы в библиотеке. Может быть завтра.
Она подремала тревожно, вздрагивая и ворочаясь, до ужина и побрела вниз. Отдых не прибавил сил, а лишь набил голову ватой и дымом. Фиама пришла в столовую и, не обращая ни на кого внимания, набрала себе еды. Полукровка уже не чувствовала голода, зато вернулась тошнота, но поесть было нужно. Куратор наставлял подопечную хорошо питаться, чтобы быть сильной и умной. Взяв первые попавшиеся блюда, Фиама не заметила, что очередь перед ней разбежалась от страха, а затем собралась вновь, но избегала брать то, до чего дотронулась Баньши. Полукровка заняла крайний стол, сбоку послышался шорох. Адепты, сидевшие ближе всего к перебинтованной дочери ашуры, похватали свои подносы и пересели дальше.
Фиама клевала носом, но упорно запихивала в себя еду. Она не представляла раньше, что остаться без обеда настолько тяжело. Покончив с едой, полукровка ушла, а оставшиеся адепты выдохнули с облегчением. И лишь один человек, набирая подносы с едой себе и своей команде, в том числе девушке, лежавшей у лекарей с вывихом лодыжки, проводил полукровку с состраданием во взгляде.
