Кто-то в сумке медленно выбирался наружу. У них на глазах из светящейся пещерки высунулась усатая мордочка и принюхалась, следом появилось тело.
— Крыса, — выдохнул Эр'рил.
— Крал упоминал крыс, — вспомнила Мисилл, положив руку на плечо Элены. — Отродья темного стража.
— Нет, это другая, — покачала головой девушка. — Смотрите, она ранена, спина перебита.
Впрочем, зверек, казалось, не особенно страдал. Существо двигалось медленно из осторожности, внимательно изучая всю компанию.
— Сияние… — прошептала Элена.
Эр'рил тоже заметил, что путь крысы внутри сумки отмечает свет. Нет, не совсем так — когда когтистые лапки вынесли наружу тело, взгляду открылся его истинный источник.
— Сияние испускает само животное, — удивленно подхватила Мисилл.
Это была самая обычная речная крыса, однако ее блохастую шкурку окутывало розовое мерцание. Казалось, оно подчеркивает все лучшее в сером зверьке, открывая в нем определенную красоту.
— И как все это истолковать? — спросила Элена.
Эр'рил и Мисилл молча смотрели на грызуна.
Неожиданно дверь за спиной распахнулась, и все вздрогнули, даже животное.
— Этот жадюга хозяин дал всего одну чашку! — недовольно сообщил Могвид с порога.
— Тихо! — рявкнули на него трое разом, и оборотень застыл на месте.
Крыса, напуганная внезапным вторжением, скользнула вверх по могучей груди Тол'чака и спряталась под мощным подбородком. Там она и затаилась, но испускаемое ею мерцание стало еще ярче.
Сияние озарило огра. Как несколько минут назад свет преобразил речную крысу, так теперь он подчеркнул мужественность и силу в грубых чертах Тол'чака.
— Он так похож на отца, — прошептала Мисилл.
В интонации звучала такая мягкость, что Эр'рил не сразу понял, кто произнес последние слова. Глянув на охотницу, он заметил на ее щеке одинокую слезу.
Широкий нос Тол'чака дернулся. Он глубоко вдохнул, и сияние, словно дым трубки, проникло в ноздри. Губы беззвучно зашевелились, он пытался заговорить во сне. Веки неподвижных, широко раскрытых глаз опустились.
— Что происходит? — спросил Могвид.
Мисилл шикнула на него и положила руку огру на плечо.
— Кажется, теперь он заснул. Заклинание отступило. — Она склонилась над сыном. — Тол'чак, ты меня слышишь?
Тот несколько раз всхрапнул и хрипло прошептал:
— Мама? Мама, где ты?
Мисилл похлопала его плечу.
— Я здесь, сын. Пора просыпаться.
— Отец просил передать тебе кое-что.
Женщина с тревогой оглянулась на остальных.
— Отец сказал, он сожалеет о том, что заставил тебя уйти. Его сердце все еще слышит твой голос, а кости помнят твое тепло, он скучает.
Голос дрогнул, Мисилл уже не скрывала слез.
— И я по нему скучаю. — Она сильнее сжала плечо сына. — Но, Тол'чак, пришло время возвращаться, впереди много дел.
— Я помню, помню… Изгнание! — Глаза Тол'чака открылись, и он сдавленно вскрикнул, тело содрогнулось. — Что случилось? Где я?
Огр попытался подняться, но Мисилл остановила его, приложив пальцы к груди.
— Ты в безопасности.
Крыса испуганно метнулась вниз по руке, и губы огра презрительно изогнулись, обнажив клыки. Он попытался скинуть зверька, но Элена бережно подхватила существо.
— Эта малышка только что спасла тебе жизнь, — сказала девушка, прижимая пушистый комочек к груди.
Голый хвост обхватил ее запястье, сияние померкло, и, превратившись в обычного грызуна, животное принялось рассеянно жевать крошечные ростки на руке Элены и выплевывать их на пол.
Взгляд огра прояснился.
— Я узнаю эту крысу, — заявил он. — Ее спина… Я положил ее в сумку.
— Зачем? — вдруг заинтересовалась Мисилл.
Тол'чак задрожал, вдруг ощутив холод. Он сел.
— Даже не знаю. — Огр пожал могучими плечами. — Она была ранена.
— Вот как…
— В чем дело? — вмешался Эр'рил.
Мисилл кивнула на пол.
— Верни ему сердце-камень.
Самоцвет оказался на удивление тяжелым, и воин с трудом удержал его.
— Сердце… — встревожился Тол'чак.
Он протянул руку, и Эр'рил положил кристалл ему на ладонь. Едва коснувшись кожи огра, камень заиграл всеми гранями — комнату озарил яркий свет.
— Оно ожило! — вскликнул Тол'чак. — Я думал, Сердце мертво. Думал, оно покинуло меня.
— Так и было, — кивнула Мисилл, и все взгляды устремились к ней. — Что ты помнишь о нападении темного стража?
Тол'чак недоуменно посмотрел на мать.
— О каком нападении?
Охотница объяснила, что произошло с ним и остальными. Тол'чак оглядел неподвижных товарищей.
— Так что ты помнишь?
Он сглотнул комок в горле.
— Демон явился крысами с горящими изнутри глазами.
— Кровавый огонь, — сказала Элена, привлекая удивленные взгляды друзей.
Она кивком предложила Тол'чаку продолжать, пальцы тихонько поглаживали серую шерстку грызуна.
— Их глаза влекли в мир боли и отчаяния. Я заблудился и не сумел выбраться. Крики, полные страха, тянули последние силы, и я попросил помощи у Сердца, но оно умерло, обожгло холодом мою ладонь.
— Нет, — возразила Мисилл. — Камень защищался. Мне доводилось слышать о подобных явлениях. Одна из форм магии темных стражей высасывает жизненную энергию. Здесь демоны воздействовали на тебя самым страшным оружием — магией отчаяния. Сердце-камень хранит духи умерших, и если бы злодеи заполучили остатки их силы, души твоих предков были бы потеряны навсегда.
Тол'чак в ужасе посмотрел на мать.
— Потому, ища спасения, сердце-камень устремился в другой сосуд, туда, где его не могли разглядеть темные стражи. — Мисилл кивнула на крысу. — Она пряталась до тех пор, пока не почувствовала, что может выбраться наружу, вернуть силу в изначальное вместилище и пробудить тебя к жизни.
На несколько мгновений воцарилась тишина.
— А как быть с Кралом и Фардейлом? — прервал молчание Эр'рил. — Камень сможет их исцелить?
Отступив на шаг, Мисилл жестом предложила Тол'чаку подняться и обойти койки с ранеными.
— Сейчас узнаем.
Лорд Торврен сидел на корточках в грязи и слушал. Уши уловили шум в одном из множества туннелей, ведущих в башню, — Стая возвращалась. Он коснулся эбеновой сферы и, поделившись с камнем частичкой своего духа, зажег колодец кровавого огня. Искра устремилась к поверхности, и в подвале стало светлее.
