Передо мной предстал обещанный карцер.
Он оказался таким тесным, что вряд ли там можно было даже вытянуть ноги, если улечься на полу. К правой стене крепились деревянные короткие нары (всё здесь было обито деревом: стены, потолок и пол), а к левой – унитаз и раковина. Ни окна, ни искусственного света не предполагалось.
Отлично.
Посидеть тут мне придётся со всеми удобствами.
– Заходите, мистер Ринг. – Бернард сделал радушный приглашающий жест в сторону камеры.
– Бернард, давайте сделаем… – начал я, развернувшись к камере спиной.
– Не сделаем, мистер Ринг, – тут же оборвал меня камердинер.
Весь его вид говорил, что нас никогда не связывали разговоры об Архитекторе, портале и тайном деле с созданием отряда. Он вообще будто меня впервые видел.
Старый засранец.
– Вы должны знать, что при нахождении в карцере школы заметно урезается норма питания, запрещены любые свидания, передача посылок и использование кодо. У вас есть какие-то вопросы?
Бернард толкнул меня в камеру и захлопнул дверь прямо перед носом. Лязгнул замок, и всё стихло.
Я остался один в кромешной темноте.
Глава 4.6
Пространство карцера поглотили тишина и темень.
Правда, это было не самое неприятное. Куда хуже осознавать, что, только-только сбросив с себя неусыпное наблюдение секретарей Суда, я загремел в штрафную камеру.
Отличнее расклада не придумаешь.
Времени для подготовки отряда и без того было мало, а приходилось тратить его на тупое сидение на нарах.
Если бы директор школы знала, какой план собираются провернуть участники городского Совета Ронстада, если бы она знала о кротах из Лэнсома и намерениях Архитектора по их поимке, она бы не чинила мне препятствия.
Но она не знала, и говорить ей я не собирался.
Хотя гнев Ли Сильвер был закономерен. Её отодвинули от делёжки Печати и чётко указали на её мелкую роль в борьбе за власть, в городской Совет она не вошла, праздник по открытию границы сорван, неизвестный атаковал школу, грядёт чиновничья проверка…
Сильвер, конечно, дерьма хлебнула и хлебнёт ещё немало.
Но какого чёрта срывать свой паршивый гнев именно на мне?..
В беспроглядной темноте я нашарил руками нары и уселся на них с ногами, навалившись спиной на стену. Доски коротко скрипнули подо мной, и снова наступила тишина.
Камера была полностью обита деревом, что не позволяло использовать искусство мутаций. Керамика (раковина и унитаз), как и дерево, не поддавалась преобразованию. Ментальное чтение мне тоже вряд ли помогло бы сейчас освободиться, как и искусство рун. К тому же из рун я сумел нарисовать только самую простую, лечебную.
Короче говоря, от моих нынешних знаний в карцере не было никакого толку.
Зато от приличной порции выпитого алкоголя приятно и ровно шумело в голове. Я поёрзал на нарах, чуть меняя позу, и снова уставился в темноту…
Не знаю, сколько прошло времени, но уже скоро меня начало клонить в сон.
Я лёг на доски (а вытянуть ноги, и правда, не вышло — слишком короткие нары) и прикрыл глаза, положив под затылок ладони. Порезы, оставленные мне когтями Джо, нещадно ныли под бинтами.
Мысли тут же вернулись к одной из моих ближайших задач — ещё не созданному отряду.
Пока, кроме Дарта Орривана, в нём никто не состоял, а доверять свои и чужие тайны ещё кому-то не очень-то и хотелось. Я перебирал в уме имена одноклассников, которых успел узнать. Правда, только мельком. Из одиннадцати человек навскидку толковыми я бы назвал не больше двух, да и то с натяжкой.
Первым на ум пришёл Купер.
В деле он показал себя не с лучшей, но и не с самой худшей стороны, да и рунами владел, мог бы и меня научить. Директор говорила о нём, как о перспективном ученике. Одна проблема — этот ученик лежал с пулевым ранением в медблоке, и оставалось неясным, когда он оттуда выйдет. Так что Купера пришлось отмести сразу. Как только он оклемается, тогда и можно будет о нём вспомнить.
Поэтому я снова начал перебирать в уме одноклассников.
В памяти всплыла недавняя потасовка на уроке Софи.
Я припомнил, кто и как дрался, кто и что выкрикивал, кто показал лучшую реакцию. Да, ситуация и критерии отбора, прямо скажем, сомнительные, но других у меня не имелось.
Мне требовалось хотя бы наметить, на кого обратить внимание.
В итоге я решил, что нужно бы присмотреться к Гудьеру и Латье, они были мастерами стихий. И к Одзаки, мастеру призыва. Но вряд ли мне удастся собрать сразу шестерых парней, которые не подведут и которым можно доверять.
Найти хотя бы троих для начала.
Тут я вдруг вспомнил о Клифе Хиннигане. Он, конечно, тот ещё пытливый придурок, но ведь держит язык за зубами о том, что я чёрный волхв. До сих пор не проговорился, хотя моментов для трёпа было предостаточно.
Хинниган… хм…
Надо бы его тоже проверить, только хватило бы времени до пятницы.
Я глубоко вдохнул носом, выдохнул и погрузился в дрёму всего на секунду, как мне показалось…
***
…меня разбудила давящая боль в висках и тихий голос.
Поначалу я даже не понял, что это голос — будто прошелестели сухие листья или зашуршала тонкая газетная бумага.
Я приподнял затылок и открыл глаза, увидел кромешную темноту и снова опустил затылок на деревянные доски. Тяжёлые веки прикрылись сами собой.
И опять прозвучал голос. Теперь уже более отчётливый, но всё равно далёкий:
— …откажись…
Этот голос я уже слышал, и долгое время думал, что он принадлежит загадочному ментальному чтецу. Но как оказалось, это была Ребекка.
И сейчас меня атаковала именно она.
— Откажись, – повторила сестра.
Я не пошевелился, но опять открыл глаза и нахмурился, вслушиваясь в далёкие отзвуки эха:
– Откажись, брат мой… откажись от борьбы. Ты слаб, ты лишён силы, ты человечен и уязвим, и я уничтожу тебя, если ты посмеешь выступить на стороне Ронстада. Они тебе не союзники. Кучка изгоев, грязь под ногами… Не унижай себя, брат мой. Зачем тебе эта тараканья возня?.. Оставь их! – Последнюю фразу Ребекка выкрикнула, и её громкий глубокий голос размножился на сотни разнородных воплей и перерос в гвалт.
Я медленно сел на нарах и потёр лицо горячей ладонью.
– Откажи-и-и-сь! — опять оглушило меня. – Иначе ты пойдёшь против Хозяина!
